Том 4. Стихотворения, 1930-1940

В Индийском океане, далеко,Так далеко, что некуда уж дале,Есть островок. На нем так жить легко.Жить в домике, а не в сыром подвалеИль, скорчась где-нибудь, подобно псуИль раненой, больной, бескрылой птице,Жить, чувствуя себя в большой столице,В Париже, как в глухом-глухом лесу.На острове… О нем, за десять су[3]

В Париже белую приобретя газетку,Волшебную прочтете вы заметку.Тот остров злым, оборванным, больным,Всей, всей белогвардейщине голодной,Он сказкою звучит, ничем иным,Хоть в практике, на карте мореходной,Он назван просто – «островом Свиным».Полгода он затерян в океане,В густом, непроницаемом тумане,Пустынный, чуждый радостям живым,

Полгода в одиночестве суровом –Зловещий в зимнем зареве багровом –Под саваном лежит он снеговым.Гор ледяных прибрежный гулкий грохот,Бурь океанских вой, и рев, и хохот,Пустынность, дикость, сырость, холод, мрак…Следов не видно от былой дорожки,Протоптанной когда-то из сторожки,В гранитный продовольственный барак.

Протаптывал дорожку четверть векаУгрюмый, молчаливый нелюдим.Да, остров был жилищем человека:Бараку сторож был необходим.От воровских берег он покушений(Грешили китоловы иногда!)Постройку, где на случаи крушенийХранилися одежда и еда.И сторожу и в пополненье складаБыл привозим припас однажды в год.

Для сторожа, однако, не отрадаБыл парохода редкого приход.В былом к чему-то ненависть питая,Он, получая письма, в тот же часБезжалостно сжигал их, не читая.В нем все сожгла жизнь, раньше прожитая,Он твердо ей сказал однажды: «пас!»На островке, над мрачною пучинойОн угасал и, наконец, угас,В дневник свой занеся перед кончиной:

Вот уже 42 дня подряд непроницаемый туман. Я слышу, как ледяные горы разбиваются с грохотом о скалы. Не могу спать. Одиночество. Мне скоро исполнится 62 года.