Транскрипции программы Один с сайта «Эхо Москвы». 2015

Вот [Джеймс] Джойс, например. Джойса всегда считают трудным автором, но ведь Джойс весёлый, Джойс смешной. На определённом уровне знания языка, когда «Поминки по Финнегану» не представляют для вас уж такого непреодолимого барьера (к тому же, слава богу, есть подробные комментарии), можно и в этом как-то разбираться, можно оценить джойсовские шутки. Но в Джойсе нет той мрачной и безвыходной напыщенности, которая есть в Беккете, нет этого отношения к жизни, как к тюрьме, как к инвалидности, уродству, несвободе, предсмертию — нет вот этой беккетовщины. И странно, что Беккет, будучи правой рукой Джойса, его помощником и секретарём, совершенно не взял от него вот этой божественной весёлости. Проблема, вероятно, в том, что он пил гораздо меньше.

«Как вы считаете, что в XXI веке может называться искусством?»

Возвращаясь к понятию метамодернизма: всё, что отмечено печатью авторства, печатью личности. Но то, что преодолели наконец этап постмодерна — этап, когда произведение искусства целиком определяется комментарием, характером комментария, комментатором и так далее, contemporary art… Этот период мы миновали. Понимаете, как Люсьен Фрейд обозначил в живописи торжество… Я думаю, что первый метамодернист — это Люсьен Фрейд.

«Интересно ваше мнение и отношение к творчеству Александра Петровича Никонова — [автора] «За фасадом империи»».

Александр Петрович Никонов — мой старый дружбан с большим стажем. И я вообще Сашу Никонова очень люблю. Ни с одним из его выводов я не согласен. Он голимый атеист, а я отношусь, как он презрительно говорит, к «боговерующим». Да и вообще много глупостей он говорит. Но он очень хороший парень (Никонов). И знаменитая его фраза про то, что люди с синдромом Дауна или люди с врождёнными патологиями — это не совсем люди, а «болванки»… Ну, я не точно цитирую, наверное.

Грубо говоря, я не принадлежу к тем, кто каждое лыко ставит в строку. Во-первых, для меня «Платон мне истина», как известно. Всё-таки для меня важно, что он мой друг. А во-вторых, он не то хотел сказать, он не хотел никого унизить и оскорбить. Просто люди, у которых вот такие дети случились, люди, которые пережили такую страшную трагедию, в компенсацию этой трагедии иногда стремятся обидеться на человека, который, может быть, ничего и не хотел такого сказать.

Я знаю, что родители детей-аутистов очень часто обижаются на любое употребление слова «аутизм», говорят: «Кто вы такой? Как вы смеете говорить об аутизме? Одно упоминание аутизма мешает нашим детям трудоустроиться». Я понимаю, что эти люди компенсируют свою трагедию, но набрасываться на всех им тоже не надо. Давайте хоть чуть больше терпимости. Ну, сказал человек — ну да. Мне когда-то Олег Табаков сказал… Я ему процитировал какую-то глупость Сергея Безрукова, а он говорит: «Ну да, иногда актёр говорит глупости, и даже довольно часто». Ну успокойтесь вы! Нельзя же каждое лыко ставить в строку. Пожалейте! Я думаю, что он не так уж глупо это сказал.

Вернёмся через три минуты.

НОВОСТИ

Д. Быков― Ещё раз доброй ночи! Быков в студии с программой «Один».

«Голосую за лекцию об Энтони Бёрджессе. Не могу понять своё отношение к автору. «Апельсин» перечитывал с одинаковым удовольствием, но другие вещи — даже «Трепет намерения» — дочитать не могу, скучно. Стоит ли ещё что-то читать?»

Рассказ «Муза» стоит по-любому. Это, наверное, лучшее упражнение в шекспироведении, которое я знаю (наряду с [Юрием] Домбровским). Понимаете, какая штука, Тим? Бёрджесс писал, как вы знаете «[Заводной] апельсин» в довольно исключительных обстоятельствах: он узнал, что у него рак мозга, он узнал, что ему остаётся от трёх до пяти месяцев. А он вообще музыковед, как вы знаете. Он решил, что надо семью оставить с деньгами, — и решил написать бестселлер. И как-то он свой рак выписал в эту книгу, он оставил его там, выбросил его из себя — и выздоровел. Это один из уникальных случаев в истории мировой науки. До сих пор никто не знает, что там произошло, но, видимо, напряжение его мозга оказалось таково, что он победил болезнь. Победить-то он её, конечно, победил, но метастазы свои эта книга пустила.

Страшная книга. Она — одновременно и книга борьбы со злом, и книга, в которой таится зло. Даже если вы смотрите фильм, уровень вашей агрессии повышается всё равно очень ярко (ну, Кубрик). Понимаете, эта книга не ведёт к катарсису, в ней нет катарсиса. Это книга, которая ведёт к безумному раздражению. Вы читаете её — и вы заряжаетесь этой страшной энергией, но происхождение этой энергии довольно темно. Поэтому не так всё просто. «Трепет намерения» — хорошая книга, по-моему, лучшая у него. Просто «Апельсин» — это особое, это на грани жизни и смерти, поэтому оно на вас так действует.

«Интересует ваше отношение к творчеству Высоцкого». Сделаем лекцию обязательно.

«Что бы вы могли сказать о книге Лимонова «Illuminationes»?» Не читал.