Три факта об Элси

Я ничего не помнила, пока мы не проехали Пикеринг, оказавшись среди торфяников. Ветер волнами приминал цветущий вереск, напоминавший толстое фиолетовое одеяло. Торфяные пустоши ни на что не похожи: они выскоблены до основания и счастливы отсутствием украшений. Мне всегда служило утешением, что люди умеют видеть красоту в одиночестве. Вдалеке я разглядела туристов в яркой непромокающей одежде, пытавшихся вписаться в пейзаж, никому и никогда не принадлежавший.

Я тронула Элси за рукав:

– Помнишь, мы соревновались, кто первый увидит море?

Элси вытерла подбородок и поглядела в окно.

– Ты вечно побеждала, потому что ты выше ростом, – отозвалась она. – Но сегодня море первой увидела я. Смотри!

Действительно море – широкая прядь, нежившаяся на горизонте. Море играло с нами в прятки – автобус сворачивал и петлял на узкой дороге, пока мы не въехали на вершину холма, где аббатство, вырастая из праха, высилось до самого неба.

– Совсем как прежде, – выдохнула я.

– Как в нашем детстве, – подхватила Элси, выпрямившись на сиденье и вглядываясь в горизонт.

Мисс Амброуз как раз обходила автобус. Она наклонилась и поглядела в наше окно.

– И все останется таким еще долго после нас. Мы лишь пассажиры в этом мире.

– Вы в самом деле так считаете? – спросила я. – А вы не думаете, что каждый из нас оставляет какой-то след?

Мисс Амброуз указала на туристов, уже превратившихся в красные и желтые точки:

– Соблазнительно в это верить, но большинство из нас не оставит даже отпечатка ноги на земле.

Я отвернулась от окна и прикрыла глаза. И сразу услышала голос Элси.

– Она ошибается, чтоб ты знала, – прошептала подруга.

Мисс Амброуз выбрала маленькую гостиницу в Уэст-Клиффе. Автобус затормозил у «Королевского полумесяца» и выблевал нас на тротуар. Мы с Элси жили здесь, когда были детьми, – не в этой самой гостинице, но на этой улице. Конкретный отель я не вспомню – они же все одинаковые. Маленькие гостиницы и полупансионы, выкрашенные в кремовые и желтые цвета и названные в честь чего-нибудь морского, тянулись сплошным рядом, и у каждого на окнах маленькие таблички, приглашающие постояльцев. Казалось, гостиницы стоят вплотную друг к другу, образуя своего рода вторую улицу, и толпы людей, распиханных по номерам, слушают храп других постояльцев за тонкими перегородками. Не успели мы сойти на тротуар, как наша лужа престарелых, в основном о трех ногах, начала расползаться вширь. Хэнди Саймон достал свою папку, а мисс Амброуз замахала руками, будто мы были привязаны к ней невидимыми нитями и нас можно было притянуть обратно.

– Постарайтесь держаться вместе, – взывала она. – Не разбредайтесь, пожалуйста!

Но было поздно. Не успев осознать, что делаю, я оказалась на полдороге к набережной и музею капитана Кука. Полагаю, виной тому был восторг оказаться там, где я уже не надеялась побывать.

– Куда ты? – крикнула Элси.

– К китовой арке, – ответила я. – Хочу взглянуть, на месте ли она.

– Ну а где же ей еще быть, – отозвалась Элси.

Когда я оглянулась, мисс Амброуз стояла, закрыв лицо руками, а у мисс Биссель был такой вид, будто ей только что вручили приз в соревновании, которое она с самого начала рассчитывала выиграть.

Элси нагнала меня уже у самой китовой арки. Я смотрела, как под ней проходят люди с мороженым и колясками, у которых на ручках раскачиваются пакеты со всем необходимым на день. Люди сворачивали, чтобы непременно пройти под аркой, будто это волшебный проход в чудесный мир.

– Кости на месте, – кивнула я.

– Я тебе говорила, что здесь они и будут.

– Жалко, скажи? – обратилась я к ней. – Кита, я имею в виду.

Солнце вышло из-за облака. Элси прикрыла глаза ладонью:

– Ну, это уже часть истории, тоже своего рода воспоминание.

Мы свернули к скамейке. На другом берегу залива людская лента вилась по ступеням аббатства, скапливаясь у начала лестницы. Лодки прорезали стену пены, устремляясь в Северное море. Уитби расположен по берегам воронкообразного устья, его западная и восточная части глядят друг на друга через залив, и если смотреть на воду, можно увидеть отражение людей, ведущих такую же жизнь, но на противоположной стороне воды. А перед нами Клифф-стрит как на ладони: туристы, заполонившие тротуары и забросавшие траву мусором, уносили остатки осени, пока городок не подвел черту под курортным сезоном и не опустил жалюзи до весны. Люди шли мимо, кутаясь в свои разговоры; их слова подхватывал ветер и уносил к морю. Никто не обращал внимания, как две пожилые леди в застегнутых на все пуговицы пальто и нахлобученных шапках глазеют на мир, прекрасно справляющийся и без них.

– Теперь бы такого не разрешили, – сказала Элси. – Я про китобоев. Времена изменились.

Я ослабила шарф.

– Значит, мисс Амброуз ошибалась, и некоторые люди оставляют больше, чем отпечаток ноги, иначе из века в век все оставалось бы прежним.

– Конечно.

Мы просидели всего несколько минут, но морской воздух уже разогнал часть страхов, краски стали ярче, смех слышался явственнее, и мои губы складывались в улыбку куда легче.

Элси наблюдала за мной.

– А ты любишь Уитби, – заметила она.