Тройка мечей

Келси лежала на узком матрасе. Плетеное покрывало из перьев она скинула с себя. Теперь она медленно, почти вопреки собственной воле, сунула руку под верхний, утолщенный край матраса, служивший ей подушкой.

Да, он был на месте – мешочек с колдовским самоцветом. Келси попыталась отдать его Дагоне и теперь вспоминала об этом с дрожью, и дрожь эта была порождена отнюдь не ночным воздухом.

Он передвинулся, словно медлительная черепаха или иное живое существо, – мешочек с его содержимым передвинулся, и не из-за нее, и не из-за Дагоны – Келси была в этом уверена. Он возвращается, чтобы снова лежать вплотную к ее руке. Хочет она того или нет, но камень явственно дает понять, что желает остаться с ней. Но как можно приписывать сознание и чувства куску камня, как бы прекрасно он ни был обработан?

Девушка потерла ноющую голову. Боль от удара, полученного, когда она провалилась в эти так называемые Ворота, исчезла минимум два дня назад. А это ощущение возникло после того, как она взяла кристалл. В ее голове словно что-то шевелилось, билось о череп изнутри, раздувалось, пытаясь занять все больше места.

Толком не понимая, что именно она делает, Келси подняла руку и, вытянув указательный палец, нарисовала в темноте, словно на холсте, знак. И…

Камень вспыхнул, на миг просияв через ткань синим. В той огромной куче вопросов, на которые Келси хотелось получить ответы, «как» и «почему» сделались куда существеннее, чем «где». Да вот только те, кого она спрашивала, либо наотрез отказывались отвечать, либо, как она подозревала, ловко уворачивались от прямого ответа.

– Кто я… Нет! Я – Келси Макблэр! – прошептала она вслух.

Ее мысли снова двинулись по проторенной дорожке. Вот она бросилась вперед, чтобы помешать Макадамсу выстрелить. Вот он ударил ее, она отлетела и очнулась в круге камней в компании дикой кошки. Интересно, кошке так же не по себе, как и ей? Или Быстроногая вместе с семейством приспособилась к новой территории и не терзала себя вопросами, обеспечившими девушке столько бессонных ночей?

Ворота… По этой зачарованной стране были разбросаны порталы, они открывались и закрывались, и через них – случайно или намеренно – могли пройти изгнанники, подобные ей самой. Трегарт сказал, что вернуться обратно невозможно. Келси снова легла ровно, прищурилась и усилием воли заставила себя вернуться к безопасному и хорошо известному прошлому.

Но это тоже оказалось трудно. Почему… Келси снова пробрала дрожь, и она резко села.

Где она пребывала в эти пронзительные мгновения вне времени? Не у себя в горах Шотландии. Нет! Там был зал со множеством сидений, а в одном его конце располагался помост, и на нем стояли четыре кресла с высокими спинками. Из них заняты были только два. Она ощутила какое-то движение, ощущение ожидания и потребность действовать – и действовать стремительно.

Девушка потерла глаза обеими руками, как будто через них можно было забраться в голову и стереть эту сцену и оставленное ею ощущение, как будто она была частью чего-то большого… будто нужно было быть… кем?

Келси снова сунула руку под подушку – схватить завернутый в ткань самоцвет, убрать его подальше. Она подползла на коленях к занавескам, отгораживавшим ее спальное место, и, разведя их, швырнула колдовскую вещь подальше. А потом со вздохом облегчения улеглась спать – или размышлять о том, как бы ей выбраться отсюда и о ловушках, подстерегающих чужака в этих краях.

Она вертелась с боку на бок, пытаясь удержать в уме сердитое лицо Макадамса и опрокинутые камни за ним. Это было подлинным, а остальное…

Но она снова очутилась в зале. Она сидела на подобающем ей месте, том, что было отведено ей, когда она дала клятву камня, – теперь он будет принадлежать ей много-много лет. Место слева от нее пустовало. Справа же – она была уверена – слышался шелест одежд и дыхание сестры Уоделили. Она даже отчетливо ощущала запах цветов, которым пропиталась одежда старой женщины, – он заглушал пряный аромат благовоний, тлеющих в жаровнях по обе стороны помоста.

Им надлежало пребывать в медитации, но ее мысли разбегались. Сегодня утром нашли ягненка рядом с мертвой овцой и отдали ей растить; а были еще три сиротки газии, которых она нашла совсем недавно, – наверняка Вторая леди позволит забрать их в ее мастерскую и вырастить. Разве не поклялись все они спасать жизнь, какой бы скромной она ни была? А еще отвар из трав – он так хорошо унимал боль в ногах по зиме, что ее даже похвалили на общем собрании. Она, сестра Макейзи… Ройлейн… нет! Она должна похоронить это имя так глубоко, чтобы оно никогда больше не звучало и не всплывало даже в случайных мыслях!

Все мысли о ягнятах, травах, о тихой и спокойной жизни, которую она так любила, улетучились от слов женщины, занимающей среднее кресло на помосте.

– Давайте бросим жребий.

Перед этой женщиной стоял потемневший от времени серебряный кувшин с широким горлышком, и она указала на него жезлом, извлеченным из складок широкого одеяния.