Тройка мечей

Ее самоцвет снова светился – не мощной синевой, как во время противостояния с фасами, а чистым белым светом. Он нагрелся, и тепло растеклось по ее телу, изгнав остатки боли из спины. И действительно, Келси почувствовала себя так, словно проснулась утром хорошего дня, начисто вымылась в озерце Долины, что у нее все хорошо и что она уже успела переделать множество дел.

Келси не знала, сколько они так простояли, но в конце концов Витле опустила руки – когда тень скалы уже подползла к ним, а лунного щита над головами коснулось появившееся облачко.

– Хорошо, – со вздохом произнесла Витле. – Так ощущается Сила, когда используешь ее. Она истощает – о, как она истощает! – Теперь в голосе колдуньи звучала память о боли. – Но потом всегда наступает обновление. Как это происходит сейчас с тобой, Макейзи… – Женщина заколебалась. – Нет, каждой – свое имя. Ты еще не получила имя от сестринства…

– Я – Келси! – В девушке снова проснулся отголосок прежней враждебности.

– Ты не понимаешь. – Келси не ожидала, что Витле способна проявлять столько терпения. – Использовать имя, данное тебе при рождении, – все равно что приглашать Зло войти. Все равно что предлагать ключ тем, кого нам следует опасаться более всего. И Темные могут использовать тело во Зло, да. Но хуже всего, когда затронута твоя внутренняя сущность. Хотя, быть может, с тобой все иначе и для тебя называть свое имя безопасно.

– Ну, может, иногда. – Келси вдруг вспомнились моменты, когда имя могло навлечь опасность на человека – даже в ее мире, в ее время. – Однако мы не меняем имена.

Нет, и это не так. Люди меняли имена и сам образ жизни – те же свидетели или шпионы. Но она не принадлежала ни к тем ни к другим, а имя было ее частью, и Келси не готова была отказаться от него – ведь тогда ее еще глубже затянет в эти безумные события.

7

Колдунья достала из-за камня вещевой мешок, а второй бросила к ногам Келси. Девушка попятилась.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Мы уходим, – спокойно ответила Витле. – Порученное дело все еще ждет нас. Если мы будем рассчитывать на благосклонность жителей Долины, то можем никогда его не выполнить. Они воюют, когда на них нападают, либо когда Тень подходит слишком близко, но не идут вглубь ее владений.

– Я не пойду!

Витле продела руки в петли вещмешка и закинула его на спину, потом пожала плечами.

– Ты не можешь не идти. Ты пользовалась камнем – теперь он твой, а ты его.

Келси следовало бы убежать от этой ненормальной, найти тропу и спуститься обратно в Долину. Но тело снова перестало повиноваться ей. Его затопило тепло, исходящее от камня, и Келси пришлось нагнуться, взять вещмешок и надеть его.

– Не борись с этим, девочка. – В голосе колдуньи снова зазвучало превосходство и высокомерие. – Хочешь ты того или нет, ты принадлежишь к сестринству, и на тебя возложен этот гис.

И вот вопреки собственному желанию Келси принялась карабкаться вслед за Витле по крутым склонам, сражаясь с тянувшим ее назад вещмешком. Они добрались до вершины той преграды, которой оградила Долину природа – или те, кто столь глубоко проник в тайны природы, что мог подчинить ее собственным нуждам.

За горами открылся край, где теней было больше, чем света луны – воистину опасное место. Витле принялась спокойно спускаться, увлекая за собой Келси, а девушка по-прежнему не могла сопротивляться.

Если где-то в горах и дежурили часовые – а Келси была уверена, что они там были, – у колдуньи явно имелись свои способы пройти незаметно, и Келси она тоже сумела замаскировать, ибо никто не преградил им путь и не велел остановиться, не спросил, что они собираются делать.

С другой стороны гор вниз вела удобная тропа, но шли они медленно: Витле на каждом шагу пробовала ее надежность, прежде чем поставить ногу, а следом за ней шла Келси.

Однажды над ними пронеслось крылатое пятно Тьмы, и колдунья застыла неподвижно, и Келси последовала ее примеру. Но существо не вернулось, и, постояв немного – все это время Келси дышала часто и неглубоко, – Витле двинулась дальше. И снова застыла, застав Келси врасплох, – девушка чуть не врезалась в вещмешок колдуньи, – когда с равнины, к которой они шли, донесся раздирающий уши вой. На этот раз Витле прошипела приказным тоном:

– Серый! Прячь свой камень! Они видят даже в самой непроглядной темноте!

Колдунья и сама спрятала свой камень – оттянула ворот одеяния и закинула светящийся самоцвет за пазуху. Келси последовала ее примеру и чуть не вскрикнула, ибо от камня теперь исходил такой жар, что казалось, будто она провела по груди пылающим углем.

Витле, похоже, считала, что этой меры предосторожности достаточно, – она снова зашагала вперед. Келси, все еще связанная чужой волей, вынуждена была идти следом.

Они подошли к ручью, пробившему путь через горы, чтобы влиться в реку Долины; там колдунья подобрала подол длинного одеяния, открыв худые белые ноги до колен, и жестом велела Келси снять мягкие сапожки, как сама она избавилась от сандалий.