Тройка мечей

Когда они устроились на ночевку, сокол улетел; может, он нашел себе какую-то добычу в горах. Вернулся он, когда уже почти совсем стемнело, и обменялся с человеком, которого он выбрал, серией тех же звуков, что и при первой их встрече.

Когда птица перебралась на луку седла, сокольник сказал:

– До предгорий остался примерно день пути. Я отслужил больше четверти того времени, на которое нанимался к тебе. Что ты потребуешь от меня, когда мы спустимся с гор?

Это был вполне резонный вопрос. Она наняла его на двадцать дней просто для подстраховки, чтобы уж точно не остаться без проводника и спутника в горах. Хочет ли она, чтобы он сопровождал ее и дальше? Вот наконец и подошел тот момент, когда надо было принять решение, а потом действовать в соответствии с ним.

Ястребиный Утес находился на востоке. Она… Рука девушки нырнула под куртку, к поясу с деньгами. В одном из его отделений лежала карта; вряд ли ее можно было назвать точной, ведь Тирта нарисовала ее, руководствуясь теми клочками информации, какие удалось собрать, но ничего другого все равно не было.

Ее простой план – она составила его, не зная об этих краях ничего, кроме слухов, – заключался в том, чтобы идти по предгорьям, не отходя далеко от гор, пока она не будет уверена, что сможет двинуться прямиком к крепости либо к тому, что от нее осталось. В общем, крайне расплывчатый план. Тирта надолго замолчала.

А потом решила, что ей особо нечего терять. Возможно, за время пути, она и так ответила на этот вопрос, сама того не осознавая. Сокольника в Карстене встретят ничуть не приветливее, чем встретили бы ее, явись она к его соплеменникам.

Кому он может ее предать? Да и что выдавать – только то, что девушка из Древней расы пытается вернуться в край, некогда принадлежавший ее роду? Она и сама не могла точно объяснить, что именно она ищет или что гонит ее на поиски. Пожалуй, стоит рассказать ему бо́льшую часть, а дальше пускай он сам решает, просить ее о расторжении клятвы или нет.

На долину уже спустилась темнота, огня они не разжигали. Сокольник был сейчас лишь черным силуэтом на фоне каменной стены. Да какая разница? Она даже при свете дня ничего не могла понять по его лицу. Так что пускай ответит вслух: да или нет.

– Я ищу Ястребиный Утес, – начала она. – Этот край с древних времен принадлежал нашему роду, и я долго ждала возможности добраться сюда. Я думала отправиться на восток по предгорьям, а потом двинуться напрямик.

– Ты знаешь, какой дорогой идти? – спросил сокольник, когда Тирта сделала паузу.

Девушка закрыла глаза. Да, в некотором смысле она знала – или чувствовала, что узнает, когда настанет время. Ее поведет сон – или то, что его посылает. Но можно ли говорить о снах с этим человеком? Или… Тирта задумалась. После того как сокольник нашел и взял тот странный меч-кинжал, она отчасти поменяла изначально сложившееся мнение о нем. Он и его соплеменники были заклятыми врагами всего того, что ценил и почитал ее народ, – но почему же тогда он повесил это оружие себе на пояс? Ему надлежало бы вышвырнуть этот меч в пропасть или вообще его не касаться!

– Да, знаю, – твердо ответила она, решив, что не обязана объяснять, насколько шаткие основания у ее уверенности. – Но я не знаю, сколько времени займет это путешествие. Возможно, оно продлится дольше, чем срок, на который ты подрядился. Я просила провести меня через горы. Когда мы доберемся до предгорий, твоя часть сделки будет исполнена. Пусть время не истекло, но дело-то сделано.

Из темноты не донеслось никакого ответа, и Тирта облизала губы. Почему она так волнуется? Она же и не планировала, что он будет сопровождать ее до конца, ведь так? Почему же она с таким ей самой непонятным нетерпением ждет его ответа?

– Я поклялся служить двадцать дней. – Голос сокольника звучал ровно и холодно, как всегда. – Двадцать дней я и буду сопровождать тебя, хоть в горах, хоть в предгорьях, хоть в самом Карстене.

Тирта не понимала, почему почувствовала такое облегчение, услышав этот ответ. Что ей за дело до этого человека? Они чужие друг другу. Но она знала, что была бы разочарована, ответь он иначе. Это было ново и странно для нее, построившей свою жизнь на молчании и одиночестве, и девушка выбросила эти мысли из головы, сказав себе, что в предгорьях вполне можно столкнуться с какими-то сложностями, а два бойца лучше, чем один. Да и сокол, похоже, решил служить ее спутнику, а способности этих птиц-разведчиков вошли в легенды.

– Значит, так тому и быть, – ответила она и подумала, что голос ее прозвучал чересчур резко. Но она совершенно не желала, чтобы сокольник подумал, что она лелеяла странную надежду именно на такой ответ.

Поутру они поднялись на перевал. Путь наверх оказался длиннее, чем казалось снизу: дорога была ненадежной, и несколько раз им приходилось спешиваться и вести лошадей в поводу. Сокол еще с утра поднялся в небо, и теперь время от времени возвращался, садился у тропы и поджидал их, и каждый раз переговаривался с мужчиной.