Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

— Да, — согласился он, — но в том-то и штука, что Эмиас был человеком, скажем так, нетипичным! Он был художником, и искусство было для него превыше всего. Я никогда не понимал и сейчас не понимаю эти так называемые художественные натуры. Крейла, правда, я в чем-то понимал — наверное, потому, что знал его всю жизнь. Его родители ничем не отличались от моих родителей. Во многом Крейл был как все из людей нашего круга. Но как только что-либо затрагивало его обожаемое искусство, плевать ему было на общепринятые стандарты. Учтите — он не был балующимся рисованием аристократом. Он был ярким художником. Некоторые считают его даже гением. Может, они и правы. Но именно поэтому он и был, так сказать, человеком неуравновешенным. Когда он писал картину, все остальное для него переставало существовать, ничто не могло ему помешать. Он жил как во сне. Работа завладевала всей его сущностью. И только когда картина была закончена, он приходил в себя и начинал жить обычной жизнью.

Он вопросительно взглянул на Пуаро, и тот в ответ ему кивнул.

— Я вижу, вы меня понимаете. Вдохновение. Вот почему возникла та драматическая ситуация. Он был влюблен в эту девушку. Хотел на ней жениться. Был готов ради нее оставить жену и ребенка. Он писал ее портрет и был полностью поглощен работой. Все прочее перестало для него существовать. Он никого не видел. И ему даже в голову не приходило, что сложившаяся ситуация была невыносимой для обеих женщин.

— А они его понимали?

— Отчасти. Эльза, по-моему, понимала. Она восхищалась им как художником. Но положение у нее, естественно, было нелегким. Что же касается Кэролайн…

Он умолк.

— Что же касается Кэролайн… — напомнил Пуаро.

— Кэролайн… Я всегда… Я всегда очень любил Кэролайн. Было время, когда… когда я мечтал жениться на ней. Но это чувство вскоре было в корне пресечено. Тем не менее я навсегда остался, если можно так выразиться, преданным ей.

Пуаро задумчиво кивнул. Это старомодное выражение весьма точно отражало сущность его собеседника. Мередит Блейк был из тех мечтателей, которые с радостью готовы посвятить себя предмету своей романтической привязанности. Из тех, кто будет беззаветно служить даме сердца, не надеясь на взаимность. Да, все это очень соответствовало его натуре.

— Вас, должно быть, — тщательно подбирая слова, сказал Пуаро, — возмущало подобное отношение к ней?

— Да. Очень. Я даже попытался поговорить с Крейлом по этому поводу.

— Когда же это произошло?

— Накануне трагедии. Они пришли ко мне на чай. Я отозвал Крейла в сторону и… высказался. Помню, я даже сказал, что это несправедливо по отношению к ним обеим.

— Что же, вы так и сказали?

— Да. Видите ли, мне казалось, что он этого не понимал.

— Вполне возможно.

— Я объяснил ему, что своим поведением ставит Кэролайн в исключительно сложное положение. Если он намерен жениться на этой девушке, то незачем было приводить ее в дом, где находится Кэролайн. Терпеть подобное оскорбление, сказал я, выше ее сил.

— И что же он ответил? — с любопытством спросил Пуаро.

— «Ничего, проглотит», — с отвращением процитировал Мередит Блейк.

Эркюль Пуаро поднял брови.

— Не очень-то достойный ответ, — заметил он.

— По-моему, просто гнусный. Я разозлился и сказал, что, если ему наплевать на жену и на то, что он заставляет ее страдать, тогда как быть с девушкой? Неужто он не понимает, в какое гадкое положение ставит и ее? Он ответил, что и Эльза это проглотит. И добавил: «Ты, Мередит, по-видимому, не понимаешь, что я пишу свою лучшую картину. Это шедевр. И двум ревнивым, сварливым бабам не удастся мне в этом помешать, черт побери!»

Убеждать его было бесполезно. Я сказал, что он утратил всякое чувство приличия. Работа, сказал я, это еще не все. И тут он меня перебил: «Для меня — все».

Я никак не мог успокоиться. Заявил, что его отношение к Кэролайн просто отвратительно. Что она с ним несчастна. Он ответил, что знает это и очень сожалеет. Сожалеет! «Я знаю, Мерри, — сказал он, — ты мне не поверишь, но это правда. Я знаю, что из-за меня Кэролайн очень несчастна. Но она — святая и с достоинством несет свой крест. Ведь когда она выходила замуж, она знала, на что идет. Я не скрывал от нее, что я законченный эгоист, к тому же падкий до женщин».

Тогда я стал уговаривать его не разводиться. Чтобы он подумал о ребенке. Могу понять, сказал я, что такая девушка, как Эльза, способна заставить мужчину потерять голову, но что даже ради нее он обязан покончить с создавшимся положением. Она еще совсем молода. Она вступила с ним в отношения, не подумав, чем это может кончиться. Неужто он не в силах порвать с ней и вернуться к жене?

— И что же он ответил?