Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

Какое-то время мы хранили почтительное молчание, потом я сказал:

— Главная надежда на машинку, верно? В таком маленьком городке ее не трудно найти.

— Ах если бы этого было достаточно, сэр.

— Найти машинку, — сказал Нэш, — было очень легко. Это старая машинка из конторы мистера Симмингтона, которую он подарил Женскому институту[77]. Здешние дамы часто туда захаживают, а потому пользоваться ею могли очень многие.

— А нельзя ли что-то определить по почерку работы на машинке, кажется, это называется туше.

Грейвз опять покачал головой:

— Можно было бы попробовать, но адреса на конвертах явно напечатаны одним пальцем.

— Значит, кем-то не умеющим печатать?

— Не уверен. Скорее, кем-то умеющим печатать, но желающим это скрыть.

— Да, кто бы ни была эта особа, она довольно хитра, — сказал я.

— Еще как хитра, сэр! — сказал Грейвз. — Знает все тонкости ремесла.

— Вот не подумал бы, что от простых здешних женщин можно ожидать таких сюрпризов, — сказал я.

Грейвз кашлянул:

— Я, видимо, неясно выразился. Письма написаны образованной женщиной.

— Неужели их писала леди?

Это слово вырвалось у меня невольно. Много лет я вообще не употреблял его. Сейчас оно возникло как отзвук давно минувших дней, когда тихий, но такой в тот миг надменный голос моей бабушки произнес: «Милый, ведь она же не леди».

Нэш сразу меня понял. Это слово видимо и для него что-то еще значило.

— Необязательно леди, — сказал он. — Но уж конечно, и не деревенская женщина. Они здесь почти все малограмотны и просто не способны так бойко выражать свои мысли.

Я молчал, совершенно потрясенный. Здешнее общество было так малочисленно. Сам того не сознавая, я представлял кого-то вроде миссис Клит и ей подобных, какое-то злобное, хитрое и наверняка не совсем в себе существо.

Мистер Симмингтон словно прочел мои мысли:

— Если так, число подозреваемых сокращается до десятка человек на всю округу, — резко сказал он.

— Именно так.

— Не могу этому поверить! — Сделав над собой некоторое усилие и глядя прямо вперед, точно даже звук собственного голоса был ему неприятен, Симмингтон продолжил: — Вы слышали, что я говорил на дознании. Чтобы вы не думали, что мной руководило исключительно желание оградить память жены, я хочу подтвердить: я абсолютно в этом уверен, полученное ею письмо было ложью, я знаю, что в нем не было ни слова правды. Но жена была очень чувствительна, а в некоторых вопросах даже чрезмерно щепетильна. Такое письмо должно было сильно ее потрясти. К тому же в последнее время она испытывала недомогание.

Грейвз тотчас откликнулся:

— Совершенно с вами согласен, сэр. Ни в одном из писем нет конкретных фактов. Обвинения брошены вслепую, наугад. Ни попыток шантажа, ни религиозных мотивов — а с этим нам тоже приходится встречаться. Ничего кроме постельной темы и нечеловеческой злобы. Но это неплохой ориентир.

Симмингтон встал. Он был человеком крайне сдержанным, но сейчас губы у него дрожали.

— Надеюсь, вы скоро найдете эту безбожницу. Она убила мою жену, и это так же несомненно, как если бы она вонзила в нее нож. — Помолчав, он добавил: Хотел бы я знать, что она сейчас чувствует…

Он вышел, не получив ответа на свой вопрос.

— Так что же она сейчас чувствует, Гриффитс? — спросил я, полагая, что ответить может именно он.

— Бог ее знает. Может быть, даже угрызения совести. А может, наоборот, наслаждается своим могуществом. Смерть миссис Симмингтон могла распалить ее еще больше.

— Надеюсь, что нет, — сказал я, содрогнувшись, — потому что если так, она…

Я не договорил, но Нэш закончил вместо меня:

— …будет продолжать. И для нас, мистер Бертон, это было бы самое лучшее. М-да… повадился кувшин по воду ходить…

— Но это же безумно опасно для нее! — воскликнул я.

— И все-таки она будет продолжать, — сказал Грейвз. — Они все так делают. Это сильнее их.

Мне снова стало не по себе. Я спросил, нужен ли я им еще. Хотелось выйти на свежий воздух, прочь отсюда, из этой атмосферы, насквозь пропитанной злом…

— На сегодня все, мистер Бертон, — сказал Нэш. — Хорошенько ко всему приглядывайтесь и ведите мм… разъяснительную работу, то есть уговаривайте народ сообщать нам о письмах.

— Теперь уж все успели получить свою порцию этой мерзости, — сказал я.

— Все ли? — сказал Грейвз. Немного склонив голову набок, он спросил: — А не могли бы вы сказать, кто из жителей не получал такого письма?

— Странный вопрос! Большая часть здешних жителей отнюдь не собиралась посвящать меня в свои проблемы.

— Нет, мистер Бертон, вы меня не совсем правильно поняли. Я имел в виду, не знаете ли вы, случайно, кого-нибудь, кто наверняка не получал анонимного письма.

— А ведь, пожалуй, знаю, — сказал я, немного подумав, и рассказал ему о своем разговоре с Эмили Бартон.

Грейвз выслушал меня с непроницаемым лицом и сказал:

— Что ж, это может нам пригодиться, возьмем на заметку.

Мы с Оуэном Гриффитсом вышли на улицу, освещенную предвечерним солнцем. Очутившись на свежем воздухе, я громко выругался.