Царство и Слава. К теологической генеалогии экономики и управления

Церковным песнопениям соответствуют песнопения небесные, а внутренняя жизнь Церкви артикулируется на основании ее участия в небесном песнопении. Ангелы суть выражение публичного характера поклонения, которое Церковь возносит Богу; а коль скоро ангелы связаны с небесным политико-религиозным миром, то, следовательно, через них церковное богослужение также неизбежным образом вступает в связь с политической сферой. Если, наконец, ангелы посредством песнопения различают в Церкви «ангелоподобных» [Engel-Ähnliche] и «народ» [Volk], они также являются теми, кто пробуждает в Церкви мистическую жизнь, которая свершается в тот момент, когда человек, приобщенный к ангельским хорам, начинает восхвалять Бога из глубины своей сотворенной природы. Оттого и мы поем в «Te Deum»:

Te deum laudamus, te Dominum confitemur,Te aeternum Patrem omnis terra veneratur,Tibi omnes Angeli, tibi caeli et universae Potestates

Tibi Cherubim et Seraphim incessabili voce proclamant:Sanctus, sanctus, sanctus Dominus deus Sabaoth,Pleni sunt caeli et terra majestatis gloriae tuae[175].

[P. 230.]

В коротком примечании к тексту «Te Deum», словно оттиском печати замыкающем трактат, в очередной – и последний – раз отмечается политичность, центральная в поклонении:

Следует отметить, что в «Te Deum» Бог изображен как Pater immensae majestatis, а Сын как Rex gloriae. Текст «Te Deum» также подтверждает политико-религиозную природу языка христианского культа. [P. 243.]

6.3. Петерсон, безусловно, не мог игнорировать тот факт, что атрибут песнопения, посредством которого он определяет природу ангелов, в христианской ангелологической традиции составляет лишь один из аспектов их бытия. Григорий Великий – к его «Homelia in Evangelium»[176], одному из инкунабулов христианской ангелологии, Петерсон обращается не раз – отчетливо формулирует двоякую функцию ангелов. Комментируя стих из Книги пророка Даниила (7:10) «Millia millium ministrabant ei et decies millies centena millia assistebant ei»[177]

, он пишет, что «иное значит отправлять служение [ministrare], а иное – предстоять [assistere в значении „находиться рядом, в присутствии кого-либо“], ибо служат Богу те ангелы, которые отходят и к нам для возвещения, а предстоят те, которые наслаждаются внутренним созерцанием и посему не посылаются для исполнения дел во внешнем мире» (Григ. Вел. Еванг. 34, 12). А так как исполняющие служение более многочисленны, чем те, кто главным образом предстоит, число предстоящих определено, тогда как число служащих остается неопределенным (millia millium воспринималось как выражение неопределенного множества). Александр Гэльский и Филипп Канцлер определяют эту двоякую природу ангельского бытия как двойственность «свойств» («Духи, именуемые нами ангелами, обладают двумя свойствами: свойством служения [virtus administrandi

] и свойством предстояния перед Богом [virtus assistendi Deo], то есть созерцания», Hales. Glossa in quatuor libros sententiarum Petri Lombardi[178], II, d. 10. P. 98) или «сил» («Ангелы обладают двумя силами [duplicem vim] – силой созерцательной, Богу предстоящей, и силой вспомогательной, к нам обращенной: созерцательная, или предстоящая, сила более благородна, чем сила, к нам обращенная» Filippo, Summa de bono, pars prior, q. 2, p. 384). А Бонавентура представляет принципиальную разделенность ангельской природы в образе лестницы Иакова: