Царство и Слава. К теологической генеалогии экономики и управления

ℵ Петерс проследил трансформацию фигуры rex inutilis в понятие

roi fainéant между XVI и XVII веками. Сам термин впервые появился в XIV веке в «Больших французских хрониках» в качестве перевода rex nihil faciens из средневековых хроник и впоследствии применялся в отношении поздних каролингских монархов в значении праздного («qui fit nulle chose»), а также в значении распутного («adonné à la paillardise, oisiveté et vices»). Мезере в своем сочинении «Histoire de France» (1643) с негодованием применяет этот термин в отношении последних меровингских королей: «tous fainéants, hébetez, et plongés dans les ordures du vice» (

Peters. P. 543). Затем его можно встретить применительно к Людовику VI, Карлу VI и Генриху III во Франции; а в Англии, среди прочих, к Генриху III, к Генриху VI, и даже в некоторых рыцарских романах применительно к королю Артуру (Peters. P. 547).

4.14. Теологическая модель разделения между властью и ее осуществлением состоит в разграничении между абсолютным могуществом и могуществом упорядоченным в Боге – иными словами, в учении о божественной неспособности, то есть о том, чего Бог, при всем его всемогуществе, не может делать (или не может не делать). Согласно этому доктринальному комплексу (который основывался, помимо всего прочего, на рассуждении из «De natura et gratia»[130]

 – 1, 7, 8, где на вопрос о том, мог ли Христос предотвратить предательство Иуды, Августин отвечает, что безусловно мог бы, но не захотел: «Potuit ergo, sed noluit»), в том, что касается его могущества как такового (de potentia absoluta), Бог мог бы сделать все, что не несет в себе противоречия (например, воплотиться ради спасения человечества не в Иисусе, а в женщине, или же осудить Петра и спасти Иуду; или же просто уничтожить все им сотворенное); но в том, что касается de potentia ordinata, то есть его воли и мудрости, он может делать лишь то, о чем он принял решение. Иными словами, воля образует диспозитив, который, разделяя могущество на абсолютное и упорядоченное, позволяет сдерживать недопустимые последствия божественного всемогущества (и в более общем плане – всякого учения о могуществе), при этом не отрицая его как таковое. Фома пишет: