Царство и Слава. К теологической генеалогии экономики и управления

Ведя речь о населении, я постоянно использовал один термин, а именно термин «управление». И чем дальше мы продвигались в анализе населения, тем реже я обращался к слову «суверен». Передо мной встала необходимость выделить и обозначить еще один, на мой взгляд, относительно новый феномен – но уже не из области понятий или уровней реальности, а из разряда техник власти. Точнее говоря, мне нужно было указать на процесс, в рамках которого управление начинает оттеснять простое установление правил на задний план, вследствие чего у сторонников ограничения королевской власти в один прекрасный день появится возможность заявить: «Король царствует, но не правит». Речь идет об инверсии во взаимоотношениях управления и царствования, ставшей причиной того, что, по существу, в центре внимания новоевропейской политики оказалась не проблема верховной власти, царствования, imperium, а проблема управленческих решений

[133].

Фуко усматривает истоки управленческих техник в христианском пастырстве – в том самом «управлении душами» (regimen animarum

), которое, будучи «техникой техник», определяет деятельность Церкви вплоть до XVIII века, когда оно становится «моделью» и «матрицей» (Там же. С. 208) политического управления. Одна из сущностных черт пастырства состоит в том, что оно равным образом обращено к индивидууму и к общности, что его задачей является забота о людях omnes et singulatim

[134], и именно эта двоякая сочлененность определяет деятельность правительства современного Государства, которая по этой причине является одновременно индивидуализирующей и тотализирующей. Другой сущностной чертой, которая роднит пастырство и управление людьми, является, по мысли Фуко, идея «экономики», то есть руководства индивидами, вещами и богатством, устроенного по образцу семьи. Если пастырство выступает как oikonomia psychōn

, «экономика душ», то «включение экономики в пространство политической практики будет […] основной целью управления»[135]. Более того, управление есть не что иное, как «искусство отправлять власть в форме экономики»[136], притом что и церковное пастырство, и политическое управление относятся к сущностно экономической парадигме.