Царство и Слава. К теологической генеалогии экономики и управления

В книге четвертой своего сочинения «Peri pronoias»[148] Хрисипп исследует вопрос, который представляется ему достойным рассмотрения, а именно: ei ai tōn anthrōpōn nosoi kata physin gignontai

[случаются ли человеческие болезни согласно природе]? Создала ли природа вещей или провидение, сотворившее мир и род человеческий, также и телесные недуги и болезни, каким подвержены люди? Он полагает, что основное намерение природы не состояло в том, чтобы сделать людей подверженными болезням, это не подобало бы причине всех благ. Но когда природа произвела и подготовила множество весьма полезных и целесообразных вещей, возникли также и некоторые пагубные вещи, явившиеся следствием созданного. Хрисипп говорил, что они не были произведены природой, но явились своего рода необходимыми следствиями, которые он определил как происходящие kata parakolouthēsin [по совпадению]. Так, к примеру, когда природа создавала человеческое тело, наиболее разумная идея и сама полезность этого творения требовала, чтобы голова была образована из костей тонких и мягких. Но внешним следствием этой общей полезности явилось то, что голова не в состоянии сопротивляться ударам. Природа создала здоровье, но вместе с тем был открыт источник болезней и недугов[149]

. [Ibid.]

Именно эту, вовсе не очевидную связь между проблемой существования зла и проблемой провидения Хрисипп оставил в наследие христианской теологии и философии.

5.4. Трактат и cборник вопросов о провидении, приписываемый Александру Афродисийскому, комментировавшему Аристотеля во II веке н. э., являют собой яркий пример того, каким образом в контексте данной проблематики различные философские школы имели тенденцию одновременно сходиться и расходиться в разных вопросах согласно неким общим неизменным установкам. Противниками Александра были стоики, утверждавшие, что «ничто в мире не происходит без вмешательства провидения» и что боги, подобные в этом осмотрительным хозяевам, которые безотрывно следят за всем, что происходит в их доме, заботятся как о мире в целом, так и об отдельных вещах (Alex 1. P. 102–103). Опровергая такое представление о провидении, Александр неустанно повторяет, что бог, неотрывно следящий за каждым индивидом и за всякой отдельной вещью, предстал бы в положении низшем относительно вещей, о которых он печется. Таким образом Александр противопоставляет парадигму царства парадигме пастырства (то есть, опять же, Царство и Правление): если пастух стоит ниже существ, о которых он заботится – ибо его совершенство зависит от их процветания, – то в случае провидения дело обстоит противоположным образом:

Иначе свершается промысел[150]

, осуществляемый царем над подвластными ему вещами: он не бдит непрерывно за частным и общим так, что ни одна вещь в его ведении не ускользает от его внимания и вся его жизнь посвящена этому бдению. Разум царя предпочитает осуществлять промысел универсальным и всеобщим образом, его задачи слишком благородны и возвышенны, чтобы он занимал себя подобными безделицами[151]. [Ibid. P. 117.].

Безусловно, Бог есть первый источник всякого провидения, но это не означает, что он созерцает и ведает о каждом из нижестоящих существ: