Царство и Слава. К теологической генеалогии экономики и управления

Бог посредством провидения располагает единственным и непреложным образом то, что должно свершиться, а затем посредством фатума устрояет [amministrat

] во времени и в многообразии форм предписанное провидением. И неважно, приводится ли фатум в исполнение божественными духами, обслуживающими провидение, или же нить судьбы [fatalis series

] ткется с помощью мировой души или послушной ей природы, посредством движения светил, или силой ангелов, или старанием различных демонов, с помощью кого-то одного из этого или же посредством всего этого вместе взятого, – несомненно и очевидно, что провидение есть простой и неизменный образ всего того, что подлежит управлению [gerendarum… rerum

], фатум же есть беспрестанно меняющееся сплетение и временно'й порядок того, что Бог в своей простоте препоручил в управление.

Так, все, подчиненное фатуму, подвластно и провидению, которому подчиняется и сам фатум; но некоторые вещи, подвластные провидению, находятся за пределами действия фатума. Речь идет о тех вещах, которые, будучи неизменными и находясь в непосредственной близости от высшей божественности, превосходят порядок движения судьбы[159]

. [Ibid.]

Провидение и фатум предстают здесь в качестве двух иерархически связанных между собой сил: суверенное решение определяет общие принципы устроения мира, препоручая управление и исполнение подвластной ему, но при этом самостоятельной силе (gestio – юридический термин, указывающий на дискреционный характер действий, совершаемых одним субъектом в отношении другого). Тот факт, что высшее провидение решает некоторые вопросы напрямую и оттого эти вопросы уклоняются от вéдения судьбы, не отменяет разделения сил, на котором покоится вся система. Так, мир управляется наилучшим образом («res optime reguntur», ibid.), объясняет наставница своему ученику, когда пребывающая в божественном разуме простота дает состояться предписанному судьбой сплетению причин; иными словами, когда верховное провидение (Царство: Боэций открыто говорит о «regnum providentiae», ibid.) предоставляет фатуму (Управлению) регулировать и направлять человеческие действия («Фатум связывает действия и ход жизни людей нерушимой цепью причин», ibid.).

Отсюда роковой и вместе с тем сверхъестественный ореол, окружающий действия управления. Поскольку трансцендентный вседержитель ведает и решает то, что фатум затем заключает в имманентное сплетение причин, тому, кто в них вовлечен, фатум – то есть управление – представляется величественным и непостижимым чудом («Hic iam fit illud fatalis ordinis insigne miraculum, cum ab sciente geritur quod stupeant ignorantes», ibid.). И сколь бы несправедливым и беспорядочным ни казалось сущее, а порочные очевидным образом ни торжествовали в то время, как праведные бедствуют, – все происходящее в точности вписывается в провиденциальный порядок. По сути порочные также желают блага, но их желание искажено заблуждением: нет ничего такого, что происходило бы по причине зла, а провиденциальный порядок никогда не уклонится от своего начала («Nihil est quod mali causa ne ab ipsis quidem improbis fiat; quos […] bonum quaerentes pravus error avertit, nedum ordo de summi boni cardine proficiens a suo quoquam deflectat exordio», ibid.).