Царство и священство

Однако и Восточная церковь, столетиями воевавшая с Римом и вменявшая католикам папство как ересь и грех, нередко сама шла по пути персонификации носителя высшей власти. Наибольших успехов на этом поприще на первых порах добилась Александрийская церковь, епископ которой стоял во главе всей Восточной церкви. Его власть доходила до Константинополя и Палестины, где Александрийский архиерей был как у себя дома. Полный титул Александрийского патриарха, дошедший до нас из древности, звучит следующим образом: «Блаженнейший, Божественнейший и Святейший Отец и Пастыреначальник, папа и Патриарх Великого Града Александрии, Ливии, Пентаполя, Эфиопии, всего Египта и всей Африки, Отец Отцов, Пастырь Пастырей, Архиерей Архиереев, Судия Вселенной».

Главенство своей власти Александрийские папы обеспечивали, как правило, административными методами. Хотя среди них случались лица, духовный авторитет которых был непререкаем на Востоке – Феофил (384–412), чьи ответы на некоторые вопросы включены в свод канонического права Кафолической Церкви, и его племянник св. Кирилл Александрийский. При этом александрийцы фактически сделали свой престол наследственным – принцип, который не закрепился нигде, кроме Египта. По сути, это была семейная теократическая монархия. Наличие у Александрийского епископа высших церковных полномочий среди церковных округов Египта закрепил 6-й канон I Вселенского Собора. Как отмечают специалисты, само установление

особой юрисдикции для определенного патриархата в те времена явилось беспрецедентным событием. Рим и Антиохия упоминаются в каноне лишь для сравнения[450].

Заметим, и это очень важно, что папистская идея в восточном ее исполнении имела одну особенность, отнюдь не служившую ей на пользу. Прекрасно понимая, что Запад никогда

не признает власть над собой Александрийского патриарха, архиереи Египта ограничили свои претензии одним Востоком. Характерно, что на пике своей славы и могущества Александрийский патриарх св. Кирилл Великий, борясь с собратом из Константинополя, патриархом Несторием (428–431), выступал в качестве местоблюстителя Римского папы.

Впрочем, после Халкидонского Собора и появления в Египте многочисленных монофизитских общин авторитет Александрийской церкви резко пошел на убыль. А завоевание Египта арабами и постепенная исламизация населения окончательно разметали былое величие. Свято место не осталось пустым, и очень скоро папистская доктрина пустила глубокие корни в Константинополе. Следует тут же сказать, что первоначально компетенция столичного архиерея была весьма невелика. Она включала в себя право утверждать выборы митрополитов, определять степень наказания на проштрафившихся архиереев, ставропигии, поминовения патриаршего имени на Литургии, созыв Поместных соборов. Никаких иных прав за ними не признавалось. Более того, сами патриархи подлежали соборному суду за правонарушения и прегрешения[451].

Начало властной экспансии положил св. Иоанн Златоуст (398–404), в январе 401 г. организовав в Эфессе Собор и низложив там за симонию 15 епископов. Это благое дело имело лишь один неканонический нюанс – Эфесская митрополия не только являлась апостольской и почиталась в Кафолической Церкви наравне с великими патриаршими престолами (в отличие от Константинополя), но и не входила в сферу церковного управления столичного патриарха. Как известно, именно это нарушение стало главным пунктом обвинения в адрес святителя на вопиющем по своей ангажированности «Соборе у Дуба» в 403 г., где он был осужден недругами-архиереями, которых возглавлял патриарх Александрии Феофил.

Затем, получив беспрецедентные среди восточных патриархатов права на II, IV и VI Вселенских Соборах, Константинопольские архиереи широко раздвинули пределы своей власти. Поддержанные Византийскими императорами, патриархи Нового Рима начали активно расширять сферу своей компетенции, придавая ей апостольские черты вселенского попечения

. Хотя, как ранее и Александрийские архиереи, ограничились одним только Востоком. Мотивы, разумеется, были те же – невозможность (да и нежелание) конкурировать с папами на Западе. Характерный эпизод произошел в 1024 г., когда Константинопольский патриарх Евстафий (1020–1025) предложил Римскому папе Иоанну XIX следующую формулу, проводящую границу власти между предстоятелями обеих кафедр: «Пусть Константинопольская церковь будет называться и считаться Вселенной в ее собственной сфере, как Рим считается в мире»[452].