Царство и священство

В ту «симфоническую» эпоху Церковь стала органом государства, а священноначалие – органом императорской власти, взамен наложив на своих визави закон Евангелия и взяв от государства все, что могло упорядочить ее деятельность. Административное устройство Церкви списано с государственного, сам принцип образования патриархатов и митрополий берет за основу римское государственное устройство, компетенция архиереев основана на муниципальном строе Рима. Идея правового регулирования церковной жизни имела своим источником римское правосознание и римское право, не говоря уже о том, что императоры активно осуществляли само каноническое законотворчество. Едва ли нужно напоминать, что все Вселенские Соборы были собраны императорами, а ереси побеждаемы при активном посредстве царской власти.

Можно сколь угодно долго размышлять над тем, почему в отсутствие своего естественного главы Церковь автоматически впадает в состояние папизма, когда священноначалие присваивает себе высшие полномочия, отрывается от мирян и рядового священства, а также присваивает себе свойство непогрешимости. Но вся история Церкви является, к сожалению, печальным доказательством этого факта.

Являлась ли Церковь свободной в условиях «симфонии»? Без всякого сомнения, поскольку никто ни в чем и никогда не ограничивал византийцев в жизни по Христу, исповедании Евангелия и миссионерстве. Напротив, все в Византии было подчинено высшим христианским ценностям – это признают все. Говорить, что при некоторых императорах Церковь-де терпела гонения от властей, а поэтому царей следует исключить из числа органов высшей церковной власти, равносильно тому, как, напомнив о патриархах-ересиархах и еретиках, требовать упразднение этого чина, как чужеродного ей.

Было ли в ту эпоху священноначалие свободно в своей деятельности? Безусловно, если, конечно, не понимать под свободой злоупотребления ею. Деятельность епископата была ограничена не только церковными канонами, а также императорской властью, всем христианским народом, политико-правовыми традициями и идеей «высшего блага».

Являлась ли власть Византийского императора абсолютной? Никоим образом, поскольку над ним довлели христианское вероучение, закон Евангелия, не говоря уже о священноначалии, с крайней ревностью оберегавшего чистоту Церкви, и «страж благочестия» – церковный народ.

Помимо «реабилитации» государства в глазах и сознании Церкви, возникает вопрос об участии мирян в деятельности органов церковной власти. Здесь не следует впадать в крайность анархии и разрушения. Так, было бы нелепо ломать тот порядок управления, который естественным путем создался в Церкви на протяжении 2 тысяч лет ее существования. Приход должен возглавляться священником, благочиние – благочинным, епархия – архиереем, митрополия и патриархат – митрополитом и патриархом соответственно. Но сказанное не означает, что рядом с этими властными фигурами не должно быть иных органов церковного управления и самоуправления, которые бы не позволили бюрократии и рутине заглушить родник церковной жизни.

В практической плоскости это подразумевает не только восстановление давно забытой у нас практики регулярных митрополичьих Соборов, но и широкое включение в их состав пресвитеров, как это изначально имело место в эпоху древней Церкви, а также мирян. Следует напомнить, что не только провинциальные церковные Соборы всегда проходили с их участием, но и Вселенские собрания никогда не являлись закрытым анклавом епископата. Нет сомнения в том, что при православных императорах и единой христианской Империи не только трения между церковными кафедрами не зашли бы так далеко, но и принятие судьбоносных решений узкой группой лиц в грубейшем нарушении церковных правил (мы говорим об Уставе Русской Православной Церкви) не могло бы иметь места.

«Церковь иерархична, поскольку соборна. Но истинная соборность будет восстановлена, если каждый член Церкви будет в полной мере участвовать в ее жизни соответственному своему призванию. Это значит, что Собор епископов не должен быть тайным, закрытым совещанием “администраторов”. “Общественное мнение” как заинтересованность в ее жизни, как свободное обсуждение ее проблем, как инициатива – это еще и очень желанная форма “соборности”»[549]

. К этим словам трудно что-то добавить…

2018 г.

Богословие права

Нравственный идеал и право

Стремление органично соединить действующее право с идеальным, нравственным началом старо как мир. Как правило, в обычной, не критической ситуации народное и индивидуальное сознание всегда воспринимает закон как явление, справедливое по своей сути. Даже в тех случаях, когда закон плох, несовершенен, ограничивает чьи-то возможности или накладывает на граждан известные обременения, вольно или невольно данный акт пытаются оправдать, найти высшее объяснение такому положению вещей, выведя закон из-под огня критики.