Царство и священство

Мы уже привыкли и потому некритично принимаем точку зрения, согласно которой ее существо сводят к возможности выбора каждым человеком добра и зла, к способности принять нравственное начало безусловно или отвергнуть его. Вся проблематика в этом случае сводится к познанию в ходе «исторического развития», «эволюции» или «прогресса» содержания нравственного идеала, которое тем более полно, чем более личность развивается исторически, и сознательному подчинению ему со стороны каждого индивида. Можно сказать, что личность становится свободной в той степени, в какой она познает свою свободу. Самопознающий себя дух преобразует действительность, чтобы само-познаваться дальше. Не случайно же еще Е.Н.Трубецкой (1863–1920) писал, что невозможно сравнить свободу первобытного дикаря и современного англичанина: каждому времени свое

[556].

Существо человеческой личности в этом случае признается двойственным. Здесь проявляется и ее идеальная сторона – человек является самодостаточной субстанцией, «все во имя человека, все для блага человека». С другой стороны, признавая его свободу как наивысший критерий всякой действительности, следует принять и ту ее сторону, согласно которой человек может выбирать зло. Предполагается, что сам факт альтернативы

является обязательным принципом реализации свободы, без которого она невозможна. Иными словами, «нельзя заставить человека войти в Рай принудительно», он сам должен выбрать дорогу туда. В том и видят ограничение свободы, когда закон, силой своего принуждения, под страхом наказания обязывает человека поступить «благородно», даже если он сам этого не желает.

Вместе с тем, как высшее явление природы, человек должен быть принят таким, каков он есть, со всеми его достоинствами и недостатками. Впрочем, недостатки оправдываются, как правило, внешней социальной средой, историческими пережитками, иными неблагоприятными условиями, препятствующими сознательному проявлению идеальной стороны человеческой личности. Поэтому социальный прогресс есть естественный способ их преодоления. Гуманизм как вера в святость человеческой свободы, выше которой ничего нет, в торжество личной инициативы, способной преобразить мир, в высоту человеческого разума, приводит к неожиданным последствиям по интересующему нас вопросу. Отсюда – и учение о «правах человека», реализация которых представляет собой едва ли не самодостаточную задачу и общественности, и государства.

Отрицая абсолютность духовных ценностей, гуманизм признает лишь историческую роль христианства и любой другой религии в становлении общекультурных ценностей[557]

. Здесь нет ничего неожиданного: если личность – самодостаточная категория, то признавать факт ее сотворения Богом и зависимость человека от Него было бы отрицанием самих основ гуманизма. Пойдя по пути отрицания сверхъестественности этического идеала, гуманизм провозгласил для себя только одну истину: нравственно то, что понимается в этом качестве нашим разумом. Поскольку разум един для любого человека (все мы – разумные существа и этим отличаемся от животных) и его законы не меняются (они суть объективные законы материального и духовного мира), то поэтому принципы гуманизма должны иметь характер общечеловеческих ценностей.

Но уже на вопрос об их содержании гуманизм ничего ответить не может, поскольку оно разнится в каждой исторической эпохе и, вообще, зависит от множества социальных условий, объективных и субъективных. Понятно, что в любом случае вариаций слишком много, чтобы дать конкретный реестр нравственных основ общежития хотя бы на ближайшее время. Приняв такой алгоритм поиска, мы вернемся к началу проблемы, не разрешив ее по существу. «Наш» нравственный идеал принимает историческое содержание, значение которого полностью предопределено способностью человека познавать его содержание[558].

Поскольку нравственность признается величиной переменной, содержание которой неизвестно заранее и открывается по мере социального прогресса личности и человеческого общества, сама идея свободы утрачивает необходимую ясность. Если содержание свободы носит исторически обусловленный характер, то ее реализация возможна только через право. Нравственность сохраняется, но как категория, зависимая от закона. В этом легко убедиться.