Царство и священство

Поиск альтернативных путей обязывает нас поставить под сомнение главную логическую посылку о подлинном существе человеческой свободы, якобы проявляющейся в выборе между добром и злом. По-видимому, данный аспект и является ключевым в рассматриваемой нами проблеме. От гуманизма обратимся к христианству, где нам открывается качественно иное видение.

Так, по словам святого Максима (Исповедника), уже сама свобода выбора (альфа и омега светской науки) есть признак несовершенства, ограничение истинной свободы: совершенная природа не нуждается в выборе, т. к. знает добро естественным способом, всякая душа по природе своей «есть христианка»

[566]. Наш свободный выбор свидетельствует о несовершенстве человеческой природы, о потере подобия Божьего.

Таким образом, то, что понимается светским умом под «свободой», есть на самом деле ее искажение, свобода злоупотребления ограниченного индивида, результат смешения духа и материальной природы, проявление греха

и слабости духа. Наличие возможности выбора между добром и злом не позволяет никогда и ни при каких обстоятельствах полагать достижения идеальной ситуации, когда только посредством нравственного начала возможно регулирование общественной жизни. Идеальная свобода, где выбор в принципе отсутствует, где душа человеческая всецело принадлежит добру и не только стремится к нему, но в нем и пребывает, не достижима для всего человечества.

Этот печальный факт обусловлен не чем иным, как нежеланием человека пребывать в своем естественном, безгреховном состоянии, отказаться от свободы выбора и принять полностью и безусловно Божью волю как всеспасительное средство. Это состояние подлинной свободы демонстрируют нам только святые, прославленные Церковью, но отнюдь не все человечество, в большей степени озабоченное возможностью наиболее полной реализации своего «права» выбора и удовлетворения своих потребностей.

С позиций естественной и подлинной свободы человека его общественная жизнь в известных нам по тысячелетней истории формах признается изначально несовершенной, поскольку стала возможной только при искаженной природе личности. Это есть то состояние, тот минимум, которые сами по себе не приведут к святости, но по крайней мере не позволят скатиться в собственном своеволии еще ниже. По мере духовного совершенствования зависимость человека от земных форм бытия и права уменьшается. Любой период истории знал своих святых, причем их святость едина, независима от внешних условий и порождает собой единую, неделимую, конкретную личность, а не индивида.

Последнее обстоятельство является немаловажным. Традиционное для нашего сознания отождествление понятий «человеческая личность» и «индивид» представляется в свете христианского учения ошибочным. Как справедливо указывал известный русский философ и богослов В.Н. Лосский (1903–1958), на самом деле эти два понятия имеют противоположное значение: индивид означает извечное смешение личности с элементами, принадлежащими общей тварной природе, напротив, личность означает то, что от природы отлично. Пытаясь охарактеризовать человека, мы отмечаем его индивидуальные черты, не замечая, что они принадлежат и другим людям и «личными» в буквальном смысле слова не являются[567].

Человек – всегда существо личностное, стоящее перед Богом. Однако, поскольку личность не отделена от существующей в ней природы, постольку всякое природное несовершенство ограничивает личность, затемняет «образ Божий». Свобода принадлежит нам, поскольку мы личностны, но воля, по которой мы действуем, есть свойство природы. Воля хочет и действует, личность – выбирает.

Как семья, нация, государство и социальные группы, само социальное неравенство и властные проявления между людьми не есть явления, обязательно сопутствующие человеку, так и право проявляется в действительности только при качественном изменении природы человека. В реальной действительности, где существует неравенство, играющее ключевую роль во всей социально-политической истории человечества, жизнь только по нравственному началу невозможна. Свобода выбора самим фактом своего существования не только допускает неподчинение нравственному идеалу, но и замутняет его содержание, а порой – и искажает. Как следствие замутненного сознания наряду с нравственностью в общественной среде начинает формироваться мораль как условная и преходящая по своему содержанию категория.

В отличие от абсолютности нравственного начала мораль всегда ниже, всегда обладает признаками историчности, всегда социальна, т. е. содержит в себе совокупность норм общественного поведения, которые, только будучи признанными обществом, выполняют сдерживающие и регулирующие функции, хотя и не закреплены законодательно. Если нравственность не требует в силу своей абсолютности признака «массовости», т. е. обращена к каждому лицу безотносительно ее общественного признания и времени, то мораль общественная получает свое положение только в случае признания максимально возможным числом граждан.