Царство и священство

Но еще менее обоснованно видеть в христианстве религию антропоцентристскую, где якобы человек признается мерой и критерием всех событий и явлений. Если углубиться в существо отношения «Бог – личность», то, пожалуй, наиболее адекватным выражением той прямой связи, в которой человек предстоит перед Всевышним, является следующая мысль, неоднократно излагаемая в христианском вероучении и кратко сформулированная великим русским писателем Н.В. Гоголем: «У человека нет своей силы; это он должен знать и помнить всегда, – и кто надеется на свою силу, тот слабее всех в мире. Мы должны быть крепки Божией силой, а не своей»[617].

Христианство открывает не только существо человеческой свободы и закон нравственный, по которому человечество должно жить, но и конкретную форму жизни во Христе и по Христу – Церковь. Она есть Тело Христово, где царит Святый Дух. Церковь есть органическое единство искупленной и возрожденной твари, а во главе Ее стоит Христос. В Послании к ефесянам апостол Павел сравнивает Церковь со зданием, которое, стройно слагаясь, устрояется Святым Духом в жилище Божие[618].

Попытавшись некогда встать вровень с Богом и даже превзойти Его, человек настолько исказил свою природу, что, оставаясь вне Церкви, он лишается Божьей благодати, растрачивает свою веру, пребывает один на один с грехами и соблазнами, которым не в силах противостоять. Удивительно точно эту мысль выражал священномученик Иларион (Троицкий) (1886–1929). По его словам, Дух Божий, проникающий Собой все Тело Церкви, делает для человека возможной новую жизнь. Он и соединяет всех в одно органическое, соборное единство, причем соединяет именно тем, что вливает в сердца любовь,

которая в естественном состоянии человека не может быть принципом его жизни и отношений к другим людям[619].

Именно благодатью Святого Духа механическая общность людей превращается в соборное сообщество верующих, «братьев и сестер во Христе». Человек становится личностью только в Боге, а возможность эта даруется ему исключительно через Церковь. Сказанное не означает какое-либо умаление человеческой личности, но, напротив, такое ее возвеличивание, которого далеко не каждый заслужит за годы своего бренного бытия.

В Священном Писании полагается и смысл земной жизни каждого христианина – стяжание Святого Духа и через это – вечного спасения, как учил преподобный Серафим Саровский (1759–1833)[620]. Это не приводит к состоянию полной индифферентности по вопросам социального бытия, но лишь полагает их условность: «Нынешние наши временные страдания, – писал апостол Павел, – ничего не стоят в сравнении с той славой, которая откроется в вас»[621]

. Кроме того, этим полагается отказ от попыток построения на земле социального рая, равно как и самостоятельные попытки (без Бога) добиться в мирских отношениях Справедливости.

«Нравственность христианина, – писал Л.А. Тихомиров (1852–1923), – зависит не от страха закона и даже не от общественного порицания. В основе христианин стремится к нравственному богоподобию, имея живой идеал в Христе, а способы и правила в достижении этого… идеала – в учении и руководстве Церкви… Его задачи жизни не исчерпываются в земном существовании и здесь не осуществимы полностью. Мир для него лишь арена борьбы за свой нравственный тип и за приобщение к нему возможно большего числа других людей – это и есть христианское “спасение”… Христианин хорошо знает, что достижение правды здесь возможно лишь очень относительно… Поэтому… ломать законы социальной жизни он не станет. Улучшать же общественную жизнь христианин всегда готов – по своей обязанности и личной потребности поддерживать и умножать господство правды»[622].

Могут возразить, что ведь и западная культура основана на христианских началах, но тем не менее в ней идея свободной личности вовсе не нуждается в теологическом источнике права и «свободна» от Церкви, по крайней мере в указанном выше понимании. Источником права выступает или общество, или государство, или сама личность. Но при этом утверждении опускаются некоторые существенные детали. Идея свободы действительно воспринята западным миром от христианства, но в иной, отрицающей его редакции. В Православии источник и права, и свободы один – Господь, поэтому эти два явления органически сосуществуют, не уничижая одно другого.

После отрицания Бога как источника права (справедливости), когда личность принимает самодостаточное (на первый взгляд) значение, нравственный идеал получает характер субъективного, преходящего, исторического общественного элемента. Для того чтобы обуздать все возрастающую гордыню «нового» человека, видящего в самом себе и цель, и смысл исторического развития, приходится прибегать к сдерживающим элементам, которые при нормальном положении вещей (в христианском обществе) тоже существуют, но играют гораздо менее значимую роль.