Царство и священство

В частности, 73-й канон говорит о необходимости почитать Крест. Правило 82 запрещает символические изображения Христа (в виде агнца и др.) и требует «начертывать на иконах вместо ветхого агнца образ Агнца, вземлющего грех мира, Христа Бога нашего в человеческом облике». Правило 81 запрещает «христологическую» вставку в Трисвятое, весьма любимую монофизитами. Правило 95, повторяя древнее деление приходящих в Церковь из ересей на 3 разряда, причисляет к третьему чину также несториан и монофизитов, свидетельствуя этим об их относительной близости к Православной Церкви – признается совершаемое в их общинах крещение, миропомазание, а значит и священство. Но едва ли данный канон носит признаки правового акта. Правило 63 анафематствует тех, кто принимает «повести о мучениках, врагами истины лживо составленные, дабы обезславити Христовых мучеников, и слышащих привести к неверию». Это явно направлено, пишет Асмус, против легендарно-сказочного элемента в поздних житиях[861].

Существует и компромиссная точка зрения, смысл которой сводится к тому, что хотя некоторые высшие принципы правовой организации Церкви и выводятся из догматических основ христианства (все же), однако их очень немного и они носят слишком общий характер. Очевидно, в данной теории «божественное право» выделяется не по его происхождению (тексты Священного Писания), а исключительно по содержанию, формам раскрытия и применения, «в которые оно облекается через посредство общецерковного разума, и, конечно, этот разум нельзя представить себе раз и навсегда однажды заключенным в неподвижные, отвердевшие формы, он вечно живой, действующий, проявляющий себя»[862].

Общий вывод сторонников компромисса гласит, что «Церковь основана на все времена и для всего человечества, а условия ее внешней жизни могут быть разными. Поэтому она при осуществлении своей задачи имеет нужду а, следовательно, и право изменять формы своего внешнего порядка, поскольку этот порядок не связан с самим ее существом и не имеет прямых оснований в “божественном праве”»[863]

. Как видим, и здесь у jus divinum не много перспектив.

Всеобъемлющее действие церковной рецепции легко проследить на примере Святого Предания и церковно-правового обычая, из которого в значительной степени Предание и формируется. Как известно, под церковно-правовым обычаем понимают такой образ действий, «который утверждается не в прямом предписании законодательной власти, а на общем убеждении данного социального круга в том, что в известных случаях необходимо держаться именно одного, а не другого образа действий, другими словами – соблюдать определенное, хотя и неписаное правило»[864]

.

Пожалуй, наиболее высокая оценка церковно-правового обычая дана в правилах св. Василия Великого. В частности, в 91-м правиле, входящем в состав корпуса канонического права, святитель утверждал, что кто отрицает, будто неписаные обычаи не имеют великой силы, тот умаляет значение Евангелия в главных предметах. И это обусловлено тем, что добрые обычаи Церковь получает из «неписаного писания» от благочестивых отцов. «К Востоку обращатися в молитве, какое Писание нас научило?» – вопрошал он.

Вообще, ссылка прямая или косвенная на правовой обычай часто звучит в текстах церковных правил: 5-й канон Халкидонского Собора («о епископах и клириках, преходящим из града в град, разсуждено, чтобы положенные святыми отцами правила пребывали в полной силе»), 25-й канон Трулльского Собора («возобновляем и то правило, которое заповедует…») и т. д. Разумеется, это не единственные примеры. «Да хранятся древние обычаи…» – гласит 6-е правило Никейского Собора 325 г. «Понеже утвердися обыкновение и древнее предание…» – говорится в 7-м правиле этого же Вселенского Собора.

Вместе с тем, как легко убедиться, постоянное употребление того или иного обычая, а впоследствии оформление его в качестве писаной нормы церковного права, также основывается на его принятии (или отвержении) в результате рецепции церковным правосознанием. И поэтому в целом ряде канонических определений говорится об обычаях, не соответствующих духу и содержанию христианского вероучения. Например, 13-й канон Трулльского Собора осудил обычай безбрачия священников, существующий в Римской церкви. 28-е правило этого же Собора признало недопустимым приносить в алтарь плоды, а 32-й канон осудил обычай Армянской церкви приносить к причащению неразбавленное водой вино. 33-е правило объявило не подлежащим применению обычай той же Армянской церкви поставлять в чтецы и певчие без церковно-служительского пострижения и испытания, и т. п.