Церковь и политический идеал

Можно соглашаться или нет по поводу причин, повлекших массовую маргинализацию советского общества в постреволюционный период, но нельзя не признать того очевидного факта, что в основе данного общественного явления лежит именно разрыв устойчивых социальных, духовных и общественных связей, что представляет собой необходимое и естественное следствие индустриализации общества.

Например, именно в тех городах, которые создавались в качестве «молодежных», индустриальных городах «нового типа», явления деградации личности и распада устойчивых связей носят наиболее тяжелый характер. В частности, по статистическим данным, в Тольятти накануне перестройки регистрировалось 80—90 % разводов молодых семей, при среднестатистической по СССР 40—50 %.

«Феминизация труда, в совокупности с другими условиями, указанными выше, привела к тому, что большинство детей – в силу физических перегрузок, которые испытывают будущие матери, – рождаются недоношенными или с физическими патологиями. Растет число детейодиночек, воспитываемых одной только матерью, ежегодно – около 500 тысяч. Например, в 1980 г. в СССР было зарегистрировано 8,8 % незаконнорожденных детей, в 1987‑м – 9,8 %. Массовое распространение получают аборты, и не последним мотивом, помимо социальной бедности, является отсутствие возможности создать полноценную семью[337].

К 1989 г. в СССР на учете состояло свыше 5,3 миллиона человек с различными психическими заболеваниями, 4,5 миллиона алкоголиков. Массовый алкоголизм привел к тому, что ежегодно прирост умственно отсталых детей составил 100—120 тысяч человек[338]

.

Впрочем, дело заключается не только в тех тоталитарных явлениях, которые привели наше общество к началу перестройки к такому незавидному положению. В 1995 г. тюремные бюджеты штата Калифорния превысили университетские, а расходы на содержание одного заключенного оказались в четыре раза большими, чем на студента университета. Средства массовой информации, по справедливому замечанию ученых, становятся светской религией, формирующей новую личность и ту среду, где традиционными становятся сцены насилия и убийств[339].

Отсутствие нормальной среды для формирования собственного мировоззрения приводит к тому, что образ, предлагаемый средствами массовой информации, с лихвой покрывает недостачу в конкретных истинах. К этому следует добавить то обстоятельство, что социальная деятельность государства – рассмотрим данный вопрос только в этом аспекте – приводит в скором времени к поистине паразитическим устремлениям со стороны рядового обывателя.

С одной стороны, растет объем и ассортимент услуг и товаров, которые общество и рынок предлагают потребителю, социальное призрение по отношению к слабым и одиноким принимает очень широкие размеры, становясь действительно системой социального обеспечения во всем ее многообразии. Однако окончательно решить проблему обеспечения права на достойное человеческое существование никак не удается. По данным Американского исследовательского института, «бедность сокращалась в 50‑х гг. при относительно низких расходах на вспомоществование; бедность сокращалась в 60‑х гг. при относительно высоких расходах на вспомоществование; бедность не сокращалась в 70‑х гг. при очень высоких расходах на вспомоществование»[340].

Растет – при всех мерах борьбы с этим явлением и внедрением прогрессивного налога – социальное неравенство, которое принимает формы необратимой реакции, когда при всех усилиях достигнуть состояния денежной суперэлиты не представляется возможным. Общество становится поделенным на жесткие иерархические группы. По данным современных американских социологов, в 1964 г. 29 % населения говорили, что управление страной ведется к пользе богатых. В 1992 г. таких уже было 80 %. « …и, – добавляет Л. Туроу, – судя по экономическим результатам последних двадцати лет, с этим трудно не согласиться»[341]

.

Одной из самых главных статей расходов стали материодиночки (вот прямое следствие урбанизации и маргинализации общества в индустриальную эпоху), количество которых за 70‑е г. увеличилось на 69 % и к началу 1980 г. составило 19 % всех семей с детьми[342].

И вместе с тем падение общественной нравственности и распад нормальной семьи соседствуют с социальной пассивностью населения. Работа и социальная активность теряют свой смысл – при тотальной люмпенизации населения, – если государство готово взять на себя заботы по обеспечению личности минимальным социальным стандартом. Проблема осложняется тем, что развитая система государственной социальной помощи невозможна без бюрократического аппарата, который, централизуя власть, сам готов, во-первых, проверить емкость казны[343] и, во-вторых, своей деятельностью приводит к тому эффекту, когда у рядового обывателя возникает устойчивый комплекс «заученной беспомощности»: человек утрачивает надежду, что когданибудь он сможет обойтись собственными усилиями без помощи государства.