Читаем Цезарь полностью

Цезарь

Вся армия Цезаря радовалась предстоящей схватке, хотя некоторый трепет проникал в сердца воинов при мысли, что этому сражению предстояло, в конечном счете, решить судьбу обеих сторон.

Цезарь проделал половину пути, отделявшего его от неприятеля.

Он ожидал, что помпеянцы сделают то же самое; но те не хотели удаляться более чем на четверть лиги от города, чтобы при необходимости воспользоваться его укреплениями.

Цезарь ускорил шаг и подошел к ручью.

Неприятель имел возможность помешать ему перейти на другой берег, но ничего такого не предпринял.

Помпеянская армия состояла из тринадцати легионов, на обоих флангах которых разместилась конница, шесть тысяч солдат легкой пехоты и такой же численности отряды союзников.

У Цезаря было лишь восемьдесят когорт тяжеловооруженной пехоты и восемь тысяч конников.

Правда, он рассчитывал на отвлекающий маневр, который должен был произвести царь Богуд.

Думается, мы уже говорили, что это был тот самый царь Богуд, которого римляне называли Бокх и который был мужем царицы Эвнои, любовницы Цезаря.

Дойдя до самого края равнины, Цезарь запретил своим солдатам двигаться дальше.

Те с великим сожалением подчинились.

Как и в Фарсале, Цезарь дал в качестве пароля слова «Венера Победоносная».

Помпей взял паролем слово «Сострадание», или, вернее, «Благочестие».

Эта задержка Цезаря придала отваги помпеянцам, которые сочли, что он боится вступить в сражение.

И потому они решили двинуться в бой, не теряя преимущества своего расположения.

Цезарь разместил, по своему обыкновению, знаменитый десятый легион на правом фланге, а третий и пятый — на левом, вместе со вспомогательными отрядами и конницей.

Видя, что помпеянцы пришли в движение, солдаты Цезаря не смогли удержаться на месте.

Они пересекли намеченную им линию и атаковали первые ряды неприятеля.

Однако тут им пришлось столкнуться с сопротивлением, которое они не привыкли встречать.

Все эти солдаты, которых Цезарь вел за собой: этот десятый легион, с которым он обошел весь античный мир; эти ветераны, участвовавшие во всех его походах, быстрота которых оказывалась губительнее сражений; этот набранный в Галлии легион Жаворонков, солдаты которого какое-то время питали надежду разграбить Рим, как это во времена Камилла сделали их предки, который удалили от Рима и который Цезарь, одержав победу в Африке, снова бросил против помпеянцев в Испании, — все они рассчитывали на сражение вроде тех, что были при Фарсале или при Тапсе, и все они были остановлены, опрокинуты, уничтожены.

Все они отступили, натолкнувшись не на людей, а на гранитную стену.

Придя в страшное смятение, армия Цезаря стала пятиться назад.

Цезарь соскочил с лошади, подал знак своим легатам сделать то же самое, с непокрытой головой бросился бежать перед фронтом боевого порядка и, воздев руки к небу, закричал своим солдатам:

— Смотрите мне в лицо!

Однако он почувствовал, что победа ускользает из его рук; он чувствовал, что трепет, предвестник разгрома, уже витает над его армией.

И тогда, вырвав щит из рук какого-то солдата, он крикнул:

— Бегите, если хотите, ну а я умру здесь!

И он один пошел в атаку, остановившись лишь в десяти шагах от противника.

Две сотни копий, стрел и дротиков полетело в него.

Он увернулся от одних, принял другие в свой щит, но остался стоять на том же месте, как если бы его ноги пустили там корни.

Наконец, трибуны и солдаты устыдились.

С громким кличем, в неукротимом порыве они устремились на помощь своему императору.

И было самое время!

К счастью, в эту минуту царь Богуд произвел тот самый отвлекающий маневр, о котором мы говорили.

Лабиен, который прежде был легатом Цезаря и в лице которого Цезарь всюду встречал своего непримиримого врага, взялся противостоять этой новой атаке.