Цезарь

Остальные заговорщики собрались у Кассия.

Они совещались, не следует ли им избавиться заодно с Цезарем и от Антония.

Прежде стоял вопрос о том, чтобы вовлечь Антония в заговор.

Большинство придерживалось мнения, что его следует принять в состав заговорщиков.

Однако Требоний воспротивился этому, сказав, что, когда они отправились навстречу Цезарю в момент его возвращения из Испании, он, Требоний, все это время ехавший и ночевавший вместе с Антонием, слегка приоткрыл ему замысел, подобный тому, что вскоре будет приведен в исполнение, однако Антоний, хотя и прекрасно все понял, промолчал в ответ.

Правда, он ничего не сказал и Цезарю.

После этого признания Требония решено было не посвящать Антония в заговор.

Но в данное время речь шла уже не только о том, чтобы не посвящать Антония в заговор; многие пришли к мысли, что благоразумнее будет убить Антония вместе с Цезарем.

Тем временем пришел Брут, и собравшиеся поинтересовались его мнением.

Но он решительно высказался против этого второго убийства, заявив, что считает его ненужным и что столь смелое дело, целью которого является поддержание справедливости и законов, должно быть чисто от всякой несправедливости.

Тем не менее, поскольку многим внушала опасения чрезвычайная телесная сила Антония, было уговорено, что к нему приставят нескольких заговорщиков, чтобы удержать его вне зала заседаний сената, пока там будет совершаться убийство.

Решив данный вопрос, все вышли из дома Кассия.

Собрались же они там якобы для того, чтобы сопроводить на Форум сына Кассия, которому в тот день предстояло впервые облачиться в мужскую тогу.

Заговорщики действительно проводили юношу до Форума, но оттуда все вместе направились к портику Помпея и стали дожидаться там Цезаря.

Любой, кому стало бы известно о заговоре, не мог бы в тот момент не восхититься бесстрастностью его участников перед лицом угрожавшей им смертельной опасности.

Некоторые из них, будучи преторами, в этом своем качестве продолжали отправлять правосудие и, словно их дух не был ничем отягощен, выслушивали тяжущихся, излагавших им суть своих споров, и выносили такие же точные, обдуманные и надежно обоснованные приговоры, как если бы им самим ничего не угрожало.

Один из ответчиков, приговоренный Брутом к уплате штрафа, воззвал к Цезарю.

И тогда Брут со своим обычным спокойствием обвел взглядом присутствующих и произнес:

— Цезарь никогда не препятствовал и никогда не воспрепятствует мне судить в согласии с законами.

Однако положение было не просто серьезным; с каждой истекшей минутой оно становилось все более мрачным, ибо Цезарь не появлялся.

Почему Цезарь не приходил? Что удерживало его? Остановили ли его предсказания? Прислушался ли он к словам этого прорицателя, Спуринны, посоветовавшего ему опасаться мартовских ид?

Затем другое обстоятельство усилило их тревогу: Попилий Ленат, один из сенаторов, поприветствовав Кассия и Брута сердечнее обыкновенного, сказал им вполголоса:

— Я молю богов даровать полный успех тому делу, какое вы задумали, но советую вам поторопиться осуществить его, ибо оно уже не является тайной.

С этими словами он покинул их, внушив тому и другому страх, что составленный ими заговор раскрыт.

В довершение всех тревог, в этот момент к Бруту прибежал один из его рабов с вестью, что Порция при смерти.

И в самом деле, Порция, исполненная беспокойства за исход заговора, не могла спокойно оставаться на месте.

Она то выходила из дома, то возвращалась туда обратно, расспрашивала соседей, чтобы узнать, не слышали ли они чего-нибудь нового; она останавливала прохожих, чтобы спросить, не знают ли они, что с Брутом, и посылала на Форум гонца за гонцом за новостями.

Наконец, когда ей сказали, что Цезаря, несомненно, предупредили, коль скоро он до сих пор не вышел из дома, хотя было уже одиннадцать часов утра, она изменилась в лице, впала в оцепенение и лишилась чувств.

Служанки, увидев ее в таком состоянии, принялись отчаянно кричать и звать на помощь.

На их крики сбежались соседи, и, поскольку она была мертвенно бледной, неподвижной и похолодевшей, в один миг по всему городу разлетелся слух, что она умерла.

Но, благодаря заботливому уходу служанок, Порция пришла в себя и приказала опровергнуть слух о ее смерти.

Тем не менее, как мы видели, он уже долетел до Форума и достиг ушей Брута.

Ни один мускул не дрогнул на лице Брута; этому стоику представился случай применить на практике свои принципы и показать, что личное несчастье должно считаться пустяком в сравнении с государственными интересами.

Так что он остался в сенате, сохраняя невозмутимость и ожидая прихода Цезаря.

Тем временем появился Антоний, пришедший сообщить от имени Цезаря, что тот сегодня не выйдет в город, и попросить сенат перенести заседание на другой день…

CIV

При этом известии, опасаясь, что, если Цезарь отменит заседание сената в этот день, заговор будет раскрыт, заговорщики решили, что один из них пойдет за Цезарем к нему домой и предпримет все усилия, чтобы привести его в сенат.

Но кто пойдет?

Выбор пал на Децима Брута по прозванию Альбин.