Цикл «Ядовитый Джо»

– Мы так до электромагнитных форм жизни договоримся, – хмыкнул Сергей. Когда он подошел, никто не заметил. Сергей стоял, прислонившись к переборке у входа в отсек.

– Да, Сергей, – сказала Влада. – Строй из себя скептика сколько угодно, но почему бы не предположить, что жизнь, существовавшая на Сирене, как предположил Медер, смогла приспособиться к этим экстремальным условиям, и приняла новую форму? Нам магнитные бури такой категории без защиты не пережить. А им хоть бы хны, потому что наши визитеры не имеют физических тел в нашем понимании. Пусть это будут призраки, фантомы, энергетические субстанции. Все же видели, как Алексей стрелял в спину «Степана». Заряд прошел насквозь.

– Не верю, – сказал Еремеев. – Да, заряд прошел насквозь, но ведь Степан или то, что выдает себя за Степана, имеет твердую оболочку. По крайней мере, тогда, когда ему нужно. Это существо напало на Алексея и утащило Татьяну. Забыли?

– А что если фантом имеет волновую структуру? Я, конечно, не сильна в физике, но нам известно: материя по сути своей волна. Давайте представим, что местная эволюция была вынуждена возвратиться к истокам, не привязываясь надолго к более поздним состояниям – твердому, жидкому и газообразному, но и не отказываясь от возможности принимать эти формы.

– Хорошо, – ответил Еремеев. – Можно принять за рабочую версию. Но как объяснить, почему вокруг станции бродят двойники Степана, Тани и Алексея, а Медера среди них нет? Он неоднократно выходил наружу.

– Может их просто рядом не было, – сказала Влада. – Или чтобы просканировать нашу память им требуется, чтобы мы были без сознания. В каждом из нас живет целый мир, десятилетия воспоминаний, переживаний, ощущений.

– Поддерживаю целиком и полностью, – сказал Медер. – И думаю, что как только магнитная буря уляжется и звездный ветер ослабнет, фантомов мы не увидим. Вспомните пустыни на Земле. Пока сушь и жара, ничего нет. Живность прячется или уходит, флора мертва, но стоит начаться дождю, все зеленеет, пташки поют, жизнь возвращается. А на Сирене дождь – магнитная буря. А? Почему бы нет? Чертовщина началась вместе с ней.

В этот момент станция погрузилась в темноту. Затем переходы и отсеки залил багрянец аварийных ламп, превратив лица людей в кровавые маски.

– Реактор отрубился! – с тревогой воскликнул Медер. – Система не рассчитана на продолжительные магнитные бури таких категорий. Предохранители не выдержали нагрузки.

– Мы остались без барьера?! – Еремеев вскочил.

– Система перезагрузится автоматически, – ответил Медер. – Это займет пару минут.

– У нас нет этого времени, – неестественно глухим голосом сказал Сергей. – Они уже здесь.

Люди, толкаясь, высыпали в коридор, по которому в направлении их отсека двигались три фигуры. Фантомы шли уверенно, неспешно, словно в их распоряжении была целая вечность.

– Надо бежать, – равнодушно, как в полусне, произнес Медер и медленно опустился на пол. – Надо ли бежать?

Рядом с ним опустилась тетя Люба, а за ней – Сергей. Влада застонала, сжимая голову, а Еремеев замахал руками, инстинктивно пытаясь отогнать темноту, которая застилала глаза, и холод, болезненными толчками проникающий в сознание. Ноги начвахты подкосились и он, скребя пальцами по переборке, сполз вниз. Над ним остановилась одна из фигур.

– Здорово, начальник! – сказала она голосом Степана. – Как житье-бытье? Тяжело, сердешный?

Еремеев потерял сознание.

Он очнулся от боли в глазах. В лицо бил яркий свет. Еремеев обнаружил, что лежит на спине у отсека визуального контроля. Судя по яркости освещения, энергосистема перезапустилась, а значит барьер, накрывавший станцию невидимым куполом, восстановился, спугнув или уничтожив фантомов. Холодные черные щупальца, сдавливающие мозг, исчезли, и начвахты чувствовал в голове необыкновенную легкость. Сознание было ясным, как небо в солнечный день.

Еремеев сел, оглядываясь вокруг. Его товарищи лежали там, где их настигли фантомы. Все, кроме Сергея. Еремеев растормошил товарищей, и бросился к переходной камере. Он надеялся, что найдет химика там, и боялся, что не успеет, и тот исчезнет в ледяной пустыне вслед за Степаном и Татьяной.

Химик лежал лицом вниз у входа в шлюз. Створы выходного люка, как и говорил Медер, были запечатаны. Но фантомы, видимо, умели проходить сквозь стены. Еремеев перевернул Сергея на спину и отпрянул. Открытые глаза химика были бесцветными, словно кто-то вставил нечастному в глазницы белые шары.

– Кома, – констатировала подоспевшая Влада.

– Насколько дело плохо? – спросил Еремеев.

– Я вряд ли смогу привести его в сознание, – сказала Влада. – Оборудование, которое есть на станции, может только поддержать ему жизнь. Сергея нужно отправлять на Землю.

– Корабль прилетит только через пару недель. Ты и сама знаешь.

Влада медленно подошла к маленькому дисплею на стене, на котором отображалась картинка с наружной камеры, висящей над входом в станцию. У шлюза – с той стороны – стояли четверо. К «Степану», «Татьяне», «Алексею» присоединился «Сергей».

– Они – там, – устало произнесла Влада. – Зачем мы им? Что мы им сделали?