Цикл «Ядовитый Джо»

– Уже нет. Я отрубил программу, закрывавшую люки между отсеками. Правда, похоже, попутно обесточил освещение.

Дверь скользнула в сторону, открыв перед пиратами проход в погруженный в темноту обширный зал. Бойцы осторожно проскользнули в люк.

– Кают-компания.

– Что за вонь?!

– Несет дохлятиной!

Луч света вырвал из темноты искаженное муками лицо, выкатившиеся из орбит глаза, вывалившийся язык. Горло человека было туго сдавлено пластиковой удавкой. Тело мертвеца висело в невесомости. Боцман бесцеремонно перевернул труп и взглянул на нашивки: – Первый пилот. Хм-м-м. А где остальные?

– Тьма тараканья!

Боцман отключил магнитные подошвы, оттолкнулся от переборки и перелетел к бойцу, застывшему у люка в машинный зал. Тот светил внутрь.

– Да тут, похоже, собралась вся команда!

– Не гони пургу, Ноздря! Кто вел грузовик, палил по нашему кораблю, отрубал гравитацию? Компьютер?!

– Ты сам глянь, Боцман. Вон капитан. А там – первый помощник, штурман, техники, матросы… Они что, передушили друг друга?

Лучи выхватывали из темноты синюшные одутловатые лица, сведенные в судорогах пальцы, раскрытые в немом крике рты.

– Судя по запашку, Боцман, мертвяки болтаются тут не один день.

Боцман оглянулся. За его спиной прилепился магнитными подошвами к стене Умник. Он прикрывал рукой нос. Его глаза блестели нездоровым блеском.

– Венеру открыл, Умник! Лютик, Ноздря, прикрывайте вход! Умник, Паук – за мной к движкам. Будем отрубать.

– Боцман, мне что-то нехорошо.

– Блевать, Умник, будешь, когда врубишь гравитацию.

Но Умник уже ничего не слышал. Его скрутило в дугу. Он зашипел от боли, выпрямился, а потом снова согнулся и выпустил длинную струю рвоты, которая образовала объемную, дурно пахнущую сферу. Умник вновь резко выпрямился, вызвав движение воздуха, которое поволокло ее вверх, опять скрючился, и угодил в сферу головой. Тошнотворный шар приклеился к нему, налип на лицо, заполнил шлем. Умник забулькал и задергался, схватил себя за горло и, мгновеньем спустя, затих.

– Ма-а-а-а-ама!

Паук заверещал и бросился в темноту.

– Выпустите меня-а-а-а-а!

– Ноздря, за ним, – бросил Боцман. – Лютик, остаешься на месте. Я – к движкам, пока мы тут не перемерли.

Ноздря отключил магнитные подошвы и, оттолкнувшись от переборки, прыгнул в сторону, куда скрылся Паук. Тот бухал ботинками уже где-то далеко впереди. Ноздря видел, как прыгает луч нашлемного фонаря товарища и не понимал, куда тот бежит, пока не очутился в узком коридоре с люминесцентными стрелками. Паук несся в сторону переходной камеры. Ему явно приспичило выбраться из дьявольского корабля.

Ноздря запаниковал. Он включил магнитные подошвы и попытался сгруппироваться, но сделал это слишком поздно. Паук дернул рычаг и открыл внешний люк.

Поток воздуха пушинкой выбросил Паука из корабля. Паук хотел торжествующе заорать, но вспомнил, что не опустил забрало шлема. Затем вакуум превратил его в кусок замороженного мяса.

В нескольких метрах от него улетал в пустоту Ноздря. Он вопил во весь голос, он молил о помощи по открытому каналу, но вполне отдавал себе отчет: никто не ударит пальцем ради его спасения. Чертов грузовик, на борту которого улетал все дальше и дальше ракетный ранец Ноздри, был для пиратов гораздо ценнее. Ноздре оставалось жить пару часов – ровно столько, сколько оставалось запаса воздуха в его скафандре. Каждый вздох приближал неминуемый конец.

Поток воздуха, устремившегося в открытый люк, сорвал со своих мест мертвецов, незакрепленные предметы из кают-компании, ракетные ранцы, оставленные абордажной командой в переходе к рубке управления. Один из ранцев попал в Лютика, впечатав его в переборку.

Лютик почувствовал привкус крови во рту и нестерпимое жжение в груди. Он опустил глаза и увидел, что ранец треснул, плеснув токсичным ракетным топливом. Горючее на глазах разъедало скафандр и спрятанную под ним плоть. Теряя сознание, Лютик успел заметить, как оголялись его ребра. Не жилец, неожиданно спокойно подумалось ему, не жилец…

Боцман успел примагнитился к одной из переборок и опустил забрало. Когда в корабле воцарился вакуум, он в два прыжка добрался до пульта главного механика и ввел в компьютер команду торможения. Цифры на мониторе начали снижаться. Боцман облегченно вздохнул и устало побрел к рубке управления. Он в тайне надеялся, что Пасть, забравшая большинство его боевых товарищей, его отпустит.

В переходе у самого люка в рубку висел в невесомости Рояль. В его спине зияла дыра с обугленными краями. Боцман пригнулся, взял рубку в прицел и осторожно заглянул внутрь. Увиденное расставило все по своим местам. В кресле пилота, закрепленный ремнями, сидел Бобер, сжимавший в руках бластер. На его лице застыла сумасшедшая улыбка. Шлем его скафандра плавал у потолка.

Боцман опустился в капитанское кресло. Он понял: Бобер окончательно сбрендил и пристрелил Рояля, а его самого потом убил вакуум. Если бы Бобер не снял с себя шлем, то участь Рояля ожидала бы и Боцмана. Так что ему, Боцману, крупно повезло. Но мгновеньем спустя он осознал, что не прав.