Цивилизация рассказчиков: как истории становятся Историей

После этого Фердинанд и Изабелла стали именовать себя католическими монархами, как бы подразумевая, что они были вторыми после папы римского лидерами христианского мира. И кто бы им мог возразить? Они одержали самую значительную победу из всех Крестовых походов. Неудивительно, что именно в их королевстве стремление очистить христианский мир от любой инаковости достигло точки кипения. Объединив силы с монашеским орденом доминиканцев, королевская чета учредила собственный филиал святой инквизиции. Поначалу испанская инквизиция занималась выявлением мусульман, которые выдавали себя за католиков, а также следила за тем, насколько правильно соблюдают религиозные предписания новообращенные. Но, поскольку большинство мусульман бежало в Африку, вскоре блюстители веры переключили внимание на других оставшихся в Европе чужаков – на евреев.

Прежде всего испанская инквизиция обязала евреев носить на одежде специальные знаки, чтобы их можно было легко отличить от христиан. Затем она начала заставлять евреев обращаться в христианство, и многие так и поступали: таких людей называли «конверсо». Но и этого оказалось мало. Чтобы стать «наконечником копья», ведущим за собой христианский мир, испанское католическое созвездие должно было консолидировать свое единство и идентичность, а для этого ему требовалось постоянное присутствие «иного». Нельзя было позволить евреям избавиться от клейма инаковости путем простого обращения в христианство. Поэтому инквизиция разработала концепцию еврейства, которая не имела ничего общего с племенной принадлежностью или верой. Отныне еврейство признавалось врожденным качеством, от которого люди не могли просто так избавиться, меняя свои убеждения, – аналогично тому, как человек не уменьшит свой рост, если станет называть себя карликом. Если от смешанного еврейско-христианского брака рождался ребенок, еврейская «нечистая кровь» разбавлялась наполовину. Если этот ребенок-полуеврей также вступал в брак с христианином или христианкой, их дети считались евреями на четверть и т. д., в математически вычисляемой пропорции. Испанская инквизиция четко прописала, какая доля еврейской крови делала человека евреем. Как ни странно, самым беспощадным поборником этого расизма был Томас де Торквемада, ставший в 1482 г. первым Великим инквизитором Испании; в его роду имелись крещеные евреи, но достаточно далеко, чтобы он как «чистокровный» христианин мог бороться с иной кровью.

15.

Нарратив восстановления

(1300–1600 гг.)

Монголы разрушили множество городов и убили массу людей, но не сумели заменить ключевые нарративы покоренных народов собственным. Удивительно, но по прошествии буквально 50 лет после своих величайших триумфов монголы сами исчезли из истории как значимый культурный фактор. В землях, которые захлестнула волна нашествия, люди упорно не желали забывать свое прерванное прошлое, и, как только монголы ослабили хватку, местные домонгольские нарративы не только пережили стремительное возрождение, но и начали набирать силу и становиться сложнее.

Историки часто с восхищением отмечают веротерпимость монголов, указывая на то, что они позволяли завоеванным народам поклоняться кому и как угодно. Более того, монголы даже приглашали к своим дворам видных представителей различных религий и внимательно выслушивали, что те рассказывали о своей вере.

Но, на мой взгляд, «веротерпимость» – не совсем подходящее слово. Монголам было любопытно узнать о вере других народов, потому что их собственные системы идей в ходе экспансии потеряли актуальность. До начала завоеваний монголы придерживались стандартного набора анимистических верований, присущих кочевым скотоводческим культурам Северной Азии. Проще говоря, они верили в то, что все природные явления и объекты обладают некоей духовной сущностью, то есть вся природа в некотором роде является одушевленной, живой. Их религиозные практики были больше связаны со здоровьем, чем с этикой. Если у человека что-то нарушалось в отношениях с окружающим миром, его начинали преследовать несчастья, и духовные ритуалы были призваны восстановить нарушенную гармонию с природой. Насколько нам известно, очень похожие верования существовали и у охотников-собирателей Северной Америки. Такой взгляд на мир был распространен среди кочевых социальных общностей, потому что он хорошо сочетался с непосредственным опытом людей, чья жизнь проходила в тесном повседневном контакте с силами природы. Оседлые городские жители, напротив, взаимодействовали в основном с другими городскими жителями, поэтому их системы убеждений принимали во внимание трения, неизбежно возникавшие в скученных группах людей.