Цивилизация рассказчиков: как истории становятся Историей

Но оказалось, что на океанских кораблях все-таки можно. Небольшая эскадра, посланная Британией в Китай, включала четыре плоскодонных парохода. Малая осадка позволяла им заходить в крупные реки, а паровые машины – двигаться против течения и ветра. Разбомбив из пушек несколько крепостей, пароходы поднялись до пересечения реки Янцзы и Великого канала, откуда им открылся свободный путь на север до самого Пекина. Китайское правительство в спешке бежало из города и запросило мира.

Опиумная война завершилась тем, что Китай был вынужден пойти на значительные уступки. Британцы не стали просить того, что победители традиционно требовали у побежденных. Они не нуждались в золоте, женщинах и рабах. В конце концов, британцы не были дикарями. Их требования носили совсем иной характер: во-первых, разрешить британским коммерсантам свободно передвигаться по всей территории Китая и торговать всем чем угодно и с кем угодно. Во-вторых, открыть больше китайских портов для британских кораблей. И в-третьих, не распространять действие китайских законов на находящихся в Китае британских граждан – они должны оставаться исключительно под британской юрисдикцией.

Когда другие западные державы прослышали про выторгованные Британией привилегии, они поспешили направить в Пекин своих эмиссаров, чтобы потребовать аналогичных прав для своих коммерсантов. Свободный рынок должен быть свободным для всех. В течение нескольких десятилетий Франция, Россия, США и др. переговорами и военным давлением добились таких же условий. Никто не стремился свергнуть правительство Цин. Официально Китай по-прежнему оставался суверенной азиатской империей. Просто теперь европейский бизнес получил право свободно торговать на его территории – право, которое в западноевропейском созвездии идей было священным.

К тому времени китайский ключевой нарратив в значительной мере утратил актуальность, а мир, которому не придает смысл некий нарратив, теряет жизнеспособность. Опиумная война и ее последствия, казалось, дискредитировали всю китайскую модель мира, и теперь общественные механизмы в Поднебесной начали скрежетать и давать сбои. Цинское правительство было не в силах защитить интересы своих граждан, входящие в противоречие с интересами иностранцев. Оно потеряло контроль над землепользованием, налогами и пошлинами. Но иностранцы не имели ничего против самой монархии. Императорский двор сохранил свое богатство и роскошь. Между тем в стране начались массовые перемещения бедного населения. Тысячи китайских крестьян мигрировали в Америку, где за нищенскую плату трудились на строительстве железных дорог и других тяжелых работах, чтобы отправлять скудные заработки домой своим семьям.

Среди множества уступок, которых европейцы добились от Китая после Первой опиумной войны, было разрешение христианским миссионерам проповедовать свою веру в Поднебесной. Один англо-индийский министр приказал перевести Библию на китайский язык и лично контролировал ее распространение в Китае. Поднебесная империя вступила в очередной цикл распада. Все привычные признаки этого были налицо. Повстанческие ополчения росли как грибы после дождя; апокалиптические религиозные культы – тоже. Самым радикальным из них был культ, сшитый из лоскутьев старых и новых нарративов: бедный деревенский учитель по имени Хун Сюцюань, несколько раз безуспешно пытавшийся сдать государственный экзамен, объявил себя младшим братом Иисуса Христа, которому Бог Отец поручил создать в Китае Небесное царство. Эта квазихристианская идея привлекла тысячи таких же бедных, но образованных мужчин, которые не смогли проложить себе путь в заветные ряды чиновничества. Один из них, Фын Юньшань, основал религиозно-революционное «Общество поклонения Богу», которое вскоре подняло полномасштабное восстание против империи Цин – Тайпинское восстание.