Цивилизация рассказчиков: как истории становятся Историей

Но на западе государство исчезло, поэтому епископу Рима пришлось самому защищать свой народ, взяв на себя обязанности, которые традиционно лежали на правительствах. Чтобы спасти римлян от голода, он раздавал им зерно, собранное в его владениях. Нанимал солдат, чтобы поддерживать общественный порядок. Примирял многочисленных мелких царьков, герцогов и графов, которые отныне правили раздробленным светским миром. Заключал договоры с вождями воинственных лангобардов[16], последнего из германских племен, которое пришло с севера и захватило значительную часть Италии (тут можно вспомнить название современной области Ломбардия).

В 590 г. епископом Рима был избран священнослужитель по имени Григорий, сын сенатора (да, сенат просуществовал в римском мире до первой половины VII в.). Новый папа объявил себя выше всех остальных епископов: он был не просто первым среди равных, а главой всего христианского мира. Западноевропейские епископы поддержали курс на централизацию высшей церковной власти, постепенно уступая духовный и доктринальный авторитет римскому коллеге. Ко времени своей смерти в 604 г. Григорий приобрел статус, сравнимый с тем, которым некогда пользовались римские императоры. «Слидинение» греческого, римского, левантийского и германского мировых исторических нарративов теперь было полностью завершено.

Исламский мир

Между тем примерно в 3200 км к юго-востоку от Константинополя, слишком далеко, чтобы это могло интересовать или волновать римлян, разворачивалась еще одна масштабная драма, очень непохожая на ту, что разыгрывалась в Европе. В центре этой драмы находился человек по имени Мухаммед ибн Абдулла, современник папы Григория. Григорий жил с 540 по 604 г., Мухаммед – с 540 по 632 г. Когда Мухаммед был уже в зрелом возрасте, он взял в привычку регулярно удаляться в пещеру в аравийской пустыне, чтобы предаваться там уединенным размышлениям, и в конце концов в 610 г. получил первое божественное откровение. Вернувшись в родную Мекку, небольшой, но оживленный торговый городок неподалеку от побережья Красного моря, он принялся проповедовать. При этом он не просто говорил, а декламировал проповеди поэтическим языком, напоминающем заклинания, который разительно отличался от обычной человеческой речи. Мухаммед утверждал, что передает послания от Бога.

Если бы сегодня вы встретили такого парня на улице, вы бы сочли его сумасшедшим. Но в той культурной среде поведение Мухаммеда считалось вполне нормальным, оно полностью соответствовало контексту времени и места. Аналогично тому как Иисус при жизни был одним из многих иудейских лидеров, несущих весть о грядущих переменах, Мухаммед представлял собой часть традиции, издревле существовавшей в этих землях. Процветавшие в доисламский период языческие культы с завидной регулярностью порождали разного рода «контактеров», обладавших сверхъестественной способностью разговаривать с божествами на непонятных обычным людям языках. Такой человек входил в транс, издавал таинственные звуки, после чего возвращался в нормальное состояние и рассказывал, что сообщило ему божество[17].

Среди современников Мухаммеда были и другие самопровозглашенные посланники разных богов. Когда Мухаммед начал проповедовать, люди сразу поняли, на какую роль он претендует. В его поведении не было ничего необычного. Они лишь сомневались в подлинности того, о чем он говорит. Этот парень действительно общается с Богом? Кто угодно может объявить себя пророком. Жители Мекки сочли основное послание Мухаммеда подозрительно претенциозным, на грани самовозвеличивания. Он утверждал, что существует только один Бог, а сам Мухаммед – единственный посланник этого Бога. За десять лет проповедничества в Мекке Мухаммед собрал лишь горстку последователей. Тогда он решил перебраться на север, в поселение Ясриб, вскоре переименованное им в Медину (что означало «город»). Там Мухаммед из простого проповедника превратился в политического лидера местной общины, а свою горстку последователей расширил до массового движения.

Мухаммеда часто представляют простым неграмотным пастухом, жившим в глухом, удаленном от цивилизации уголке мира. Этот образ культивируется как мусульманами, так и немусульманами, поскольку он усиливает ощущение чудесности того, что произошло с этим человеком. На самом же деле во времена Мухаммеда Аравия представляла собой центр разветвленной, охватывающей почти полмира торговой сети, которая к VII в. функционировала уже несколько столетий, а сам пророк был вовсе не бедным пастухом, а «исполнительным директором» успешной торговой компании, принадлежавшей его жене. Аравийские караваны верблюдов, курсировавшие между всеми древними городскими цивилизациями региона, обслуживали интенсивные товарные потоки на перекрестке миров – от Египта до Месопотамии, от Леванта до Хиджаза, от Средиземного моря до Индийского океана, от Красного моря до Персидского залива. Не стоит заблуждаться: арабы были космополитами, которые сталкивались с широчайшим многообразием идей, информации и влияний.