Цветок ириса

Аккуратно высвободив рулон из ее пальцев, Артем отошел к столу и развернул полотно. С холста при свете свечи на него смотрела влюбленная пара.

- Виттория Медичи, примите мои поздравления, – также тихо ответил Артем. – Только что вы нашли утраченное полотно кисти Боттичелли.

- Ребята, спускайтесь! – в повисшей тишине раздался снизу громогласный возглас Луиджи, заставив их вздрогнуть. – Жду вас на кухне! Чай стынет!

Пододвинув к себе ближайший стул, Виттория рухнула на него, ошалело посмотрела на мужчину и усмехнулась.

- Мне бы сейчас чего покрепче чая...

Глава семнадцатая. Часть третья

Пара на холсте все так же тихо взирала на них со стола. Артем, как завороженный, не сводил глаз с рисунка, пока Вита, найдя среди инструментов лупу, профессионально изучала полотно на предмет повреждений и разглядывала мазки.

- Есть характерные черты Боттичелли... много теней, он так редко писал. Та же «Весна», в ней вроде бы много темных красок, но все равно присутствует какая-то легкость, изгиб тканей, фигур... Многие его работы пронизаны светом и надеждой, но здесь... я бы сказала, что здесь эта надежда скрытая, призрачная.

- Учитывая, что они с Симонеттой не афишировали свои отношения, это неудивительно, – заметил Артем. Вита перевела на него внимательный взгляд.

- Ты сказал, это автопортрет?

- Насколько я понял, да, это Боттичелли и его муза.

Виттория как-то странно нахмурилась и посмотрела на картину с подозрительным прищуром, пухлые губы задумчиво сжались.

- Странно, – спустя минуту молчания выдала она. – У Боттичелли почти нет автопортретов, за исключением тех картин, где он вписал себя в сюжет – например, «Поклонение волхвов». Так вот этот человек, – Вита ткнула в изображенного на полотне мужчину на софе, – на него похож очень отдаленно, если не сказать, что совсем не похож. Симонетта узнаваема, а вот мужчина... Хотя что-то в нем знакомое все-таки есть.

- Ребята! Виттория, веди своего гостя!

Они переглянулись, и Артем впервые увидел в глазах итальянки нечто похожее на благоговейный страх.

- Что мы ему скажем? – шепотом вопросила Вита. – Знаешь, мы тут у тебя в мастерской бесценное полотно пятнадцатого века нашли, и нам резко стало не до чая?

- То есть вариант с полным рассказом о находке ты не рассматриваешь?

- Издеваешься?

- Виттория, ты чего тут застряла? – появившийся в комнате Луиджи избавил их от необходимости что-либо придумывать.

Подойдя ближе к ним, старик недоуменно уставился на развернутую картину, огляделся вокруг, будто пытался увидеть, откуда она появилась, ничего не увидел и воззрился на девушку.

- Вы где это нашли?..

- Долго объяснять, – уклончиво ответил Артем. Луиджи поглядел на него недоверчиво.

- Да мы и не спешим никуда, тем более у меня там все готово.

Рассказывала одна Виттория – Артем лишь изредка вставлял одно-два слова. По ходу повествования выражение лица Луиджи менялось: вначале был скепсис, быстро сменившийся недоверием, которое так же быстро поменялось на искреннее удивление.

Говорить о мистической составляющей их приключений они не стали, сославшись на найденные записи художника. А то, что тайник оказался в антикварном магазине – не более чем случайность. Кто же знал, что века назад здесь устраивали званые вечера?

- Так, и что ты теперь будешь делать? – поинтересовался у Виты Луиджи, прихлебывая чай. Артем по его примеру сделал глоток.

- Отдам картину на экспертизу, пусть ребята посмотрят. Потом, скорее всего, на реставрацию – лак заменить, выцветшие краски поправить. А потом куча экспертиз, исследования и представление миру.

Все трое, как по команде, посмотрели на полотно.

- Любопытная история... – почесал нос Луиджи. – Если бы мы с тобой, девочка, не были столько лет знакомы, я бы решил, что ты меня разыгрываешь... Я столько раз хотел эту колонну снести, целый угол бы освободился, и обязательно что-нибудь останавливало – не хотелось менять родовой дом, вот и оттягивал...

- Правильно делал, – хмыкнула Виттория. – Иначе мы бы ее где-нибудь на стройке искали.

Артем молчал, задумчиво глядя в одну точку.

Почему-то вместо радости на него вновь накатила грусть. Причина оставалась непонятной: вроде бы все наконец закончено, но что-то царапало его изнутри, какое-то тоскливое ощущение потери, словно вместе с вскрытым тайником ему заодно вскрыли и душу.

Впрочем, в глубине души он тоже был рад. Быть может, теперь, в век технологий, в новый век искусства это полотно не нужно будет скрывать. Ученые проведут все свои экспертизы, установят подлинность картины, может, даже определят, кто на ней изображен. Спрятанная в веках любовь станет всеобщим достоянием, и об этом запретном чувстве сложат легенды.

В конце концов, и Боттичелли, и Симонетта это заслужили.

Глава восемнадцатая

В основной зале траттории было слишком шумно, отчего и без того раздраженный Лука сердился еще сильнее.