Цветок репейника

– Ничего… Ничегошеньки ты не знаешь, репейник. Да и все вы здесь не знаете, не понимаете и даже не пытаетесь. Ни про мои игры, ни про себя, ни про весь этот мир и как в нем все устроено. Потомки богов, тоже мне.

– Какие ещё потомки? – шепотом спросила Тиана, все-таки проводя ладонью по мягким кудрям в глупом и сентиментальном жесте. – Каких богов? Валяется тут ощипанный с перебитыми крыльями, а туда же…

– Куда это «туда»? – немедленно заинтересовался Реймар.

Тиана только отмахнулась. Не пересказывать же всю свою запутанную биографию каждому, кто ловил ее на вот таких вот обмолвках.

– Я тебе кого-то напоминаю, да? Ты молчишь, недоговариваешь, но я все вижу.

– Все такие умные, – хмыкнула Тиана. – Проницательные. А, когда девушка не хочет что-то обсуждать по личным своим причинам, предпочитают это ее нежелание в упор не замечать.

– Ты ко мне несправедлива. Все предыдущие встречи я не спрашивал. А сейчас мне показалось, что, – он вдруг крепче сжал ее пальцы, – некий порог пройден и пришло время для доверительных бесед.

– Спрашивал, – вздохнула Тиана. – Как раз ты спрашивал постоянно.

– Это были другие вопросы, – нахмурился маг.

– А ответы те же самые.

Какое-то время оба молчали. А что тут скажешь?

Света за окнами становилось все больше, он настойчиво пытался прорваться сквозь роскошные портьеры. Все меньше оставалось в окружающих красках зловещей меди и золотистого отсвета уюта. День принес пустоту, серость и группа у камина вдруг показалась какой-то особенно сиротливой. Ведь, в самом деле, трое людей это очень-очень мало.

Рэймар скривил разбитый рот, попытался принять более удобное положение.

– Может, все-таки в кровать? Мягкую, теплую, пахнущую лавандой? – коварно предложила Тиана.

– После, – то ли выдохнул, то ли простонал упрямый маг.

– После чего?

– Все вернутся, увидят нас, запомнят, что мы были с ними. А с вечера или с утра очень скоро никому не будет важно.

– Игры. Детские игры в садике. Пока мама домой не позовет из окошка.

Реймар усмехнулся.

– Вот ты и выдала себя. Южанка, как есть. Здесь нет таких домов с садиками, как на твоей родине. Чтоб беднота с принцами крови под одними апельсиновыми деревьями играла. Северная гордость дикая здесь и ничего кроме. Не для таких, как мы с тобой.

Тиана фыркнула.

– Все равно твой план наивен. Ерунда какая-то. Якобы страшная сказочка с якобы важными делами и древними тайнами. А на деле – суета и бессмысленная возня. Ах, да и еще мистические ритуалы и зловещие артефакты. Запугивать наивную Эмери все это годится, но я постарше буду.

Маг неожиданно вскинулся, сел рывком, морщась от боли.

– Вот так, да? Так ты обо мне думаешь?

Тиана пожала плечами.

– Ну а что мне думать? Ты то бегаешь по ночам от патрулей, а они в тебя стреляют, как в канальную крысу. То намекаешь о каких-то секретных и опасных делах, из-за которых с тобой рядом и стоять опасно. А то появляешься в бархате и золоте среди самых видных вельмож Империи. Это выглядит бутафорией и театральным фарсом. Кто ты, Реймарэ? На самом деле?

– Ты умеешь задавать правильные вопросы, – оскалился маг.

– Не один год тренировалась, – хмыкнула Тиана. – Ну так все же?

– Честно? – серо-зеленые морские глаза были бездонны и честны, как линия горизонта перед неминуемой бурей.

– Да.

– А я и сам не знаю.

Тиана от неожиданности рассмеялась. Чуть громче, чем они разговаривали до того. Сонная Эмери подняла голову с колен, уткнувшись в которые сидела уже долго, и растерянно уставилась на подругу. Потом перевела взгляд на брата.

– А вы что? Вы давно знакомы, да? – спросила.

Реймарэ покачал головой и присоединился к Тианиному веселью. И почти сразу донеслись от лестницы звонкие голоса. Нира впорхнула в гостиную и замерла на пороге.

– А почему вы в темноте сидите? – спросила удивленно. – Спите что ли? И где Каомо?

Флейтист как раз действительно спал, нахально завладев кушеткой в кабинете и парой особо мягких пледов. И он, и Маруш были в этом доме частыми гостями со своими устоявшимися привычками. Никто не удивлялся, никто не мешал.

Нира метнулась по комнате, будто сразу заполнив все пространство алым шелком, ароматом дорогих духов и звоном браслетов. Передвинула кресла, достала из шкафчика и гордо выставила на стол бутылку вина, мимоходом отщипнула виноградинку с грозди из лежавших на большом серебряном блюде.

– Эмери, поставь, пожалуйста, бокалы для всех, – промурлыкала едва слышно. – Нет ничего лучше, чем золотое рудзейское ранним солнечным утром.

И величественным жестом раздвинула шторы. А потом запела. Чистый голос рассек тишину, будто удар адарской сабли. Свет щедро лился на стройную фигурку в алом, заставлял вспыхивать яростным золотом и волосы и светлую кожу Ниры, как никогда походившей на древнее божество. А ведь она пела не для людей, к которым не соизволила даже обернуться. Небу и ветру, солнцу и наступающему дню была обращена ее душа в эти мгновения. Быть может, оттого и выходило у нее так искренне и сильно всегда.