Цветок репейника

Тиана лежала на спине, запрокинув голову, и смотрела вверх. Можно было представить себя заглядывающей в колодец, на дне которого плещется темная вода. Или напротив – волею воображения оказаться на дне этого самого колодца. Неважно. Главное, быть где-нибудь не здесь и не сейчас. Не думать о том, что происходящее на самом деле реально. О горячем плече, к которому Тиана сейчас прислонилась виском. О тихом сейчас голосе, что мог звучать не хуже громовых раскатов и драконьего рыка. О том, что голос этот обращался к ней Тиане, к ней одной. О таком думать, знаете ли, нельзя. И не только потому, что можно случайно привыкнуть, что так вообще бывает в этой жизни.

– Тиана, я понимаю, как это прозвучит, – сказал ей Фъямэ сол Ньэрэ меньше часа назад, – но спать нам придется рядом. У нас на двоих один плащ, а ночи бывают холодными. Это даже если забыть о долгом пребывании в холодной воде. Поверьте, я не имею в виду ничего кроме тепла.

Тиана не знала: смеяться ей или плакать. Баллада, из тех, что нежные девы и сентиментальные матроны порой заказывают спеть Маруш. Этот человек воистину нереален. Но все-таки за кого он принимает ее саму?

– Ничего кроме тепла, – совершенно серьезно повторила она вслух.

А потом села рядом с герцогом и осторожно, но крепко обняла его со спины. Прильнув кожа к коже. Уткнувшись лицом между лопаток.

Они опустились на лежанку, укрытую плащом. В этот же плащ завернулись, как в плотный, тесный, но и в самом деле очень теплый кокон. Лежали молча долгое время. Слушали, как шумит река, как шелестит ветер в ветвях. Тиане даже казалось, что она слышит как стремительно бежит кровь в ее собственных жилах. Как громко бьется сердце и в ребра, и в разламывающиеся виски.

Нет, это не было желанием тела, как тогда с Реймаром. Это было что-то иное, более сильное, но менее реальное. Не «я хочу», а что-то вроде средоточения мира в одном мгновении. Когда каждую мелочь ощущаешь и запоминаешь навсегда. Даже понимая, насколько все это несущественно.

Каждый звук, каждое движение. Запоминаешь глазами, слухом и даже наощупь. Даже демоновы недосохшие пряди волос под щекой наощупь запоминаешь. А вселенная вертится, вертится, земная твердь ускользает…

И ничего не происходит. Вокруг. Только в одной единственной глупой голове.

«Он всем нравится. Подумаешь».

Она нашла в себе силы чуть отодвинуться, как только оба достаточно согрелись. Нет, совсем не ушла. Но и так близко, как отчаянно хотелось самой, не осталась. Ни к чему это.

Перевернулась на спину, уставилась в небо. Хотела попробовать притвориться спящей, ведь в то, что ей удастся заснуть по-настоящему, веры не было ни на грош.

И тогда герцог заговорил. Тихо, проникновенно, искренне. Так, как говорят с самыми близкими, наверное. Или даже нет, скорее – с самим собой. Нира такие речи доверяла бумажному дневничку с атласной обложкой. Астар Фъямэ сол Ньэрэ почему-то предпочел Тиану. И ведь не стоит обольщаться: это не за какие-то особые заслуги, и не потому, что они только что пережили опасное приключение. Отнюдь. Он таких за свою жизнь пережил достаточно, чтобы они не казались ему чем-то совсем особенным. Скорее напротив: слишком никем была в жизни этого человека некая Тиана, чтобы стесняться ее присутствия. Кто такая эта Тиана? Мастер над драконами? Ах да, такая тетка с косами, что вечно попадает в какие-то нелепые ситуации… Хотя нет, сол Ньэрэ вряд ли употребляет даже в мыслях слово «тетка». Это не из его лексикона совсем.

Да и ничего особенного в этом разговоре не было. Кроме того, где он происходил и с кем. Кому расскажи, что всю ночь валялась с Красным герцогом под одним плащом, держала его за руку и беседовала о любимых героях легенд. Кто в такое поверит? А уж тем более в то, что героями они болели одними и теми же. Над одним и тем же в детстве роняли злые слезы бессилия. Одними и теми же поступками восхищались до неловкой душевной дрожи. Об одном мечтали.

Тиана сама не очень-то поверила. Потому что все это было как-то слишком. И ладно, когда речь шла о Тейверсе Одноруком – скажите, мало ли в Империи восторженных юнцов и юниц, грезящих его подвигами и скорбящих о его безумной, неправильной гибели? Но Веату из Окин-Эрла, о котором и знали-то не все. А кто знал, вряд ли помнил те подробности геройской биографии, что так запали в душу Тиане. Но Анис Бескрылый! Этот и вовсе был любим пару-тройку поколений назад, а сейчас давно забыт, вытеснен с постамента народной любви другими, более молодыми да рьяными.

И Тиана дрогнула. Перевернулась так, чтобы видеть лицо собеседника. Вернее, чтобы видеть, как сквозь чеканный, безупречный лик проступают черты былого мальчишки, восторженного, отчаянного, бредящего честью, верностью, отвагой. Похожего на одного безумного мага, но при этом все же иного. Того, кого никак не получалось заподозрить в столь близком к престолу человеке, каким бы безупречным сиянием славы он ни был овеян. Знаем, плавали, в тех вышних сферах белизну плаща сохранить невозможно.