Цветы в тумане: вглядываясь в Азию

«Земля никогда не молчит», – сказал отец феноменологии Эдмунд Гуссерль. Нигде эта истина не справедлива в такой степени, как в Китае. В аэропорте города Вэньчжоу, куда мы – группа энтузиастов тайцзицюань и цигун – прилетели из Тайваня, меня оглушил нестихающий гвалт голосов. Все вокруг без умолку трещали на непонятном мне наречии, как целая армия грачей, то и дело прерывая поток речи резкими, гортанными возгласами – сердитыми или радостными, понять было трудно. И позже, сев в автобус, идущий в город, я обрек себя на пребывание в том же облаке оглушительных возгласов, мужских и женских, в которое с явным удовольствием и искренним задором окунулись все пассажиры, не исключая и водителя. Вот где понимаешь, что человек – социальное животное (или, по Платону, двуногая птица без перьев), ибо, как ни странно, нет звуков более проникновенных, более трогающих душу, чем такое животное, страстное чирикание. Очень характерная и, может быть, самая глубокомысленная черта китайской жизни. Французский писатель Поль Клодель, живший как раз в этих местах, рассказывает в своей книге, как он выходил по вечерам из дома к соседнему кладбищу на холме, чтобы… слушать какофонию китайского города.

«Этот шум голосов – стремительный, играющий брызгами поток – прорезают неожиданные форте, подобные треску рвущейся бумаги. Иногда мне чудится, что я различаю ноту и ее модуляции, подобно тому, как настраивают барабан, касаясь нужных мест пальцем…

Отдельное слово не исчезает: оно вносит свою лепту, сливаясь с бескрайней многоголосицей общего говора. Оторванное от предмета, который означало, оно пребудет лишь как невнятный звук, его сопровождающий, как восклицание, интонация, ударение. Способны ли смыслы сливаться, как сливаются звуки, и какой грамматике подчиняется эта общая речь? Гость мертвых, я долго слушаю этот ропот, этот далекий шум языка живых».

Да, без этого гомона, возвращающего язык к чистой экспрессии, невозможно представить китайский базар, китайскую улицу, китайский дом, любого китайца, наконец. Гортанный, словно со дна живота рвущийся говор очень свойствен азиатам, которые при всей их церемонности умеют ценить непосредственное общение душ (собственно, они потому и церемонны, что искусны в таком общении). Даже автомобили в Китае, особенно на сельских дорогах, при встрече обязательно обмениваются гудками, и в распоряжении китайских водителей целый набор звуковых сигналов: два коротких гудка – приветствие, один протяжный – «иду на обгон» или «выезжаю на перекресток», очередь коротких сигналов – «прочь с дороги» и т. д.