Тушеная свинина

– Значит, он существует? – спросил он.

– Кажется, я там была, – сказала Цзяцзя. – Хоть и не знаю, как это получилось.

Жэнь Ци сел по-турецки.

– Тогда почему вы по-прежнему ищете рыбочеловека? Если вы были в мире воды, вы наверняка его видели?

– Я его там не видела. Я только была в воде. Но каждый раз я боялась, что останусь там навсегда. Вода будто знала об этом. Она как бы выплевывала меня.

Жэнь Ци задумался. Несколько раз он открывал рот, собираясь что-то сказать, но передумывал и, наконец, полез в нагрудный карман за сигаретой.

После нескольких нетерпеливых затяжек он сказал:

– Знаете, когда говорила эта женщина, я не мог отделаться от мысли, что и моя жена там, в водяном мире.

Цзяцзя взяла сигарету из его пальцев и затянулась.

– Зачем ей там быть? – спросила она.

– Ее нет уже больше месяца.

Он вытер лоб рукой, взял у Цзяцзя фотографию и принялся внимательно ее рассматривать.

– Это определенно неудачная фотография, – произнес он, провел по снимку рукой, словно сметая пыль, и отдал обратно.

– Вы не знаете, почему пропала ваша жена, и потому думаете, что она в мире воды. Но вы не понимаете, что это такое. Увы, мы объясняем вещи, которые не понимаем, используя другие вещи, которые тоже не понимаем.

– У Цзяцзя, я считаю, все, что с нами происходит, не случайно. Вы верите в судьбу?

Цзяцзя не ответила.

– А я верю, – продолжил Жэнь Ци. – Думаю, сама судьба свела нас здесь вместе, У Цзяцзя. Должна же быть причина, по которой я узнал о мире воды. Я останусь в этой деревне, найду рыбочеловека, посажу тюльпаны, если понадобится, и найду мир воды, а в нем – свою жену.

Он сиял, как потерявшийся мальчик, который внезапно осознал, что нашел путь домой. Цзяцзя понимала его страдания. Он чувствовал муку, которая внове для человека, испытывающего боль. Эта мука пробуждает скорее надежду, чем смирение, и оставляет особо глубокие шрамы. Он был еще так молод.

– Неопределенность, связанная с пропавшей женой, наверное, очень вас тяготит, – вздохнула Цзяцзя.

– Боль есть боль, – спокойно произнес Жэнь Ци. – Ее вызывают разные вещи, но, в конце концов, все мы чувствуем ее одинаково. Воспоминания остаются с тобой, как запах табака на пальцах. Его не смоешь мылом.

Помолчав еще несколько секунд, Жэнь Ци попросил:

– Расскажите мне еще о мире воды.

Цзяцзя призадумалась. Казалось, он спрашивает о чем-то глубоко личном. Так просят раздеться и раздвинуть ноги. Рассказать то, что он хотел услышать, – если бы она вообще могла перевести свои переживания в слова, – для нее было все равно что разбиться, словно яйцо, и позволить жидкости выплеснуться наружу, не оставив ничего себе. Но она не могла отказать этому человеку, не могла замкнуться. В тот момент, когда она, плавая в холодной черной воде, обнаружила, что коснулась его руки, ее раковина уже треснула. Она собралась с мыслями и заговорила.

– Вот что я могу вам рассказать, – осторожно произнесла она. – В мире воды, если я действительно была там, никого нет. В этом мире ты словно распадаешься на части. Тело, эмоции, восприятие и мысли разделяются на составляющие компоненты, как распадается на отдельные страницы разорванная книга. Там есть рыба, серебряная рыба, но это все. Остальное – просто кромешная тьма. Людей там нет. И ты сам больше не человек. Поэтому я могу утверждать, что вашей жены там нет. Но даже если она там, вы ее не увидите. Во всяком случае, такой, какой привыкли видеть. Она тоже не будет вас искать. Это пугающе пустое место, которое в то же время до жути переполнено собственным содержимым. Понимаете, о чем я?

Цзяцзя испытующе посмотрела на собеседника.

– Страшно, – отозвался Жэнь Ци.

– Поначалу это пугает. Но когда забываешь о страхе, то чувствуешь холод. Словно тебя окружает лед, который никогда не растает. Я говорю не об обычном холоде, а о чувстве, будто ты навсегда останешься прежней и больше ничего не изменится. Вы знаете, каково это?

Жэнь Ци несколько раз задумчиво коснулся своего уха.

– Я думал, моя жена всегда будет со мной, – признался он. – Как девушка из моего романа, в которую я влюбился. Я думал, мы навсегда останемся такими, как прежде, будем коротать век в нашей маленькой квартирке, есть одну и ту же кашу на завтрак, воевать с водой в душе, то слишком горячей, то холодной. Но теперь она исчезла, как пыльца, разносимая ветром. И ничто уже не станет прежним. А потому, отвечая на ваш вопрос, скажу: нет, я не думаю, что знаю, каково это.

Цзяцзя чуть кивнула. Небо посветлело, хотя солнца еще не было видно.

– Но к черту все это. Мой план – ее найти. А каков ваш план, У Цзяцзя? – спросил Жэнь Ци.

– Я уезжаю, – ответила Цзяцзя, сама удивленная тем, как быстро приняла решение. – Не думаю, что найду здесь еще какие-нибудь ответы.

Цзяцзя смотрела на постепенно пробуждающийся мир, и на мгновение ей пришло в голову, что ничто в нем не остановилось из-за исчезновения Деда. Волки шли на охоту, муравьи строили муравейники, птицы добывали корм для птенцов. Мать ее гида стояла на крыше ослиного сарая и бросала сено животным.