Твой восемнадцатый век. Прекрасен наш союз…

«Дельвиг никогда не вмешивался в игры, требовавшие проворства и силы; он предпочитал прогулки по аллеям Царского Села и разговоры с товарищами, коих умственные склонности сходствовали с его собственными. Первыми его опытами в стихотворстве были подражания Горацию. Оды „К Диону“, „К Лилету“, „Дориде“ писаны им на пятнадцатом году и напечатаны в собрании его сочинений безо всякой перемены. В них уже заметно необыкновенное чувство гармонии и той классической стройности, которой никогда он не изменял. В то время (1814 году) покойный Влад. Измайлов был издателем „Вестника Европы“. Дельвиг послал ему свои первые опыты: они были напечатаны без имени его и привлекли внимание одного знатока, который, видя произведения нового, неизвестного пера, уже носящие на себе печать опыта и зрелости, ломал себе голову, стараясь угадать тайну анонима. Впрочем, никто не обратил тогда внимания на ранние опресноки столь прекрасного таланта! Никто не приветствовал вдохновенного юношу, между тем как стихи одного из его товарищей, стихи посредственные, заметные только по некоторой лёгкости и чистоте мелочной отделки, в то же время были расхвалены и прославлены, как некоторое чудо! Но такова участь Дельвига; он не был оценён при раннем появлении на кратком своём поприще; он ещё не оценён и теперь, когда покоится в своей безвременной могиле!»

Кто был тем его товарищем, кто написал «стихи посредственные»?.. Чаще всего в комментариях к этому месту пишут, что подразумевается Алексей (Олосенька) Илличевский. Очень сомнительно, однако, чтобы Пушкин в зрелые годы вдруг бы задел былого соперника. С огромной долей вероятности, «посредственные стихи» — это Пушкин о самом себе и о тех похвалах, которые он начал вскоре получать и которые спустя годы кажутся ему столь завышенными! О Дельвиге же —

С младенчества дух песен в нас горел,

И дивное волненье мы познали;С младенчества две музы к нам летали,И сладок был их лаской наш удел:

Но я любил уже рукоплесканья,Ты, гордый, пел для муз и для души;Свой дар как жизнь я тратил без вниманья,

Ты гений свой воспитывал в тиши…

Трудно, иногда невозможно было разделить литературный и душевный талант «милого Тоси». «Жизнь Дельвига,— скажет один из близких,— была прекрасная поэма; мы, друзья его, читали и восхищались ею».

Даже мрачный недоброжелатель Мартын Пилецкий, давая характеристики своим «подопечным», никак не мог соединить воедино Дельвиговых недостатков и достоинств. «Способности его посредственны,— записывал надзиратель,— как и прилежание, а успехи весьма медленны. Мешкотность вообще его свойство и весьма приметна во всём, только не тогда, когда он шалит и резвится: тут он насмешлив, балагур, иногда и нескромен; в нём примечается склонность к праздности и рассеянности. Чтение разных русских книг без надлежащего выбора, а может быть, и избалованное воспитание поиспортили его, почему и нравственность его требует бдительного надзора, впрочем, приметное в нём добродушие, усердие его и внимание к увещаниям, при начинающемся соревновании в российской истории и словесности, облагородствуют его склонности и направят его к важнейшей и полезнейшей цели».

Лень, ленивец, лентяй, феноменальная леность, сонливость — кажется, все, приятели и недруги, помнили об этом примечательном качестве Дельвига.

Дельвиг мыслит на досугеМожно спать и в Кременчуге —