Твоя капля крови

Стефан и сам не мог себе объяснить, отчего верит новоиспеченному дяде. Войцеховский вызывал у него безотчетное отвращение и тревогу, как любой посланец Врага. Ему не нравилось, как открыто «родственники» пожелали его использовать. Но при этом в словах вампира Стефан не сомневался. Хоть с Войцеховским и не пил из одного бокала.

Да, верно, скоро выпьет…

Они выехали в поле, хорошая каменная дорога тут давно заросла травой. Впереди возвышалось темное строение, зловещее посреди пустого поля. Стефан сперва принял его за мельницу, но потом разглядел надшахтный выход над крышей. За полями начинались горы; значит, они совсем недалеко от границы…

Заслышав, что кто-то подъезжает, из надшахтного домика высыпали люди. Будто сами собой зажглись факелы, и Стефан заморгал от яркого света. Люди эти, заспанные и хмурые, одетые по-крестьянски, и бровью не повели, когда мышь слетела со Стефанова плеча и обратилась в человека. Они постягивали шапки, Войцеховский поздоровался с ними по-дражански, а потом отдал какой-то приказ – Стефан не понял. Подумал сперва – позаботиться о лошадях, но оба вороных умчались в поле, едва они с Кордой спешились.

– Что это?

– Когда-то здесь добывали соль, – сказал Войцеховский, – но после войны все забросили. И никто не подходит к ней близко, потому что у этой шахты… плохая репутация.

Стефан не сразу понял, что война, о которой говорил вампир, – та самая, когда Михал повел свои войска против саравов. Той войне больше двух веков, а «дядя» говорит о ней так, словно тела только сейчас с полей убрали.

– Репутация оправданная, я полагаю?

Уже знакомая тонкая улыбка рассекла бледное лицо.

– Весьма.

– А ведь говорят, что люди нашей крови не любят соль.

«Дядя» поморщился:

– Никто не любит соль… когда она рассыпана. Здесь же нужно чрезвычайно постараться, чтоб ее рассыпать. Что ж, господа… Приветствую вас во дворце нашего господаря Михала.

Им пришлось пригнуться, проходя под притолокой из старых, потемневших бревен. Внутри в просторном помещении Стефан разглядел деревянный ворот, а рядом зиял темнотой вход в шахту. Один из вошедших вслед за ними отпер ржавую решетку. Войцеховский забрал у него факел и ступил внутрь.

– Прошу вас…

Колышущийся свет падал на ступеньки, вырубленные в поблескивающем камне. Они уходили вниз, завинчиваясь, будто лестница в храмовой башне. Едва Стефан сделал шаг, как его объял влажный могильный запах. Будто в логово самого Врага они спускаются.

В шахте было несколько ярусов, периодически они оказывались в широком туннеле и по прогнившим доскам шли к следующему спуску. Все казалось заброшенным, но порой в свете факела на серебрящихся от соли стенах проступали странные и четкие лики. Не чудовища, не кровососы – суровые, торжественные лица воителей в древних шлемах. Правители из древнего рода Михала… От одного такого лика Стефан отшатнулся, услышав пронзительный, скрежещущий крик. Но это только жившие в коридорах летучие мыши приветствовали Войцеховского. Становилось все холоднее, и стало отчетливо слышно, как у Корды стучат зубы.

– Уже недолго, – будто в ответ на это сказал Войцеховский. Наконец они снова ступили на дощатый настил, но теперь оказались не в коридоре, а в галерее. Стены здесь сверкали, желто-зеленые отблески ложились на резные колонны галереи, нависающей над пустотой. Внизу – замершая блестящая поверхность, будто пятно слюды. Соляное озеро.

– Мы пришли, господа.

Теперь Стефан увидел впереди огромную кованую дверь, украшенную теми же узорами, что и галерея. Будто услышав их шаги, дверь с лязгом и скрипом стала открываться. Факел погас. Стефан схватился за перила; ему показалось, что ворота эти ведут в царство Врага и теперь оттуда вырвется проклятый огонь и поглотит их всех.

Но когда лязганье прекратилось, за дверью открылась огромная зала, полная света, музыки и голосов, и слуга в нарядной ливрее зычно провозгласил:

– Князь Стефан Белта!

Зал почти полностью был выложен тем же мерцающим камнем. На полу – узорная плитка, а по стенам – бесконечные зеркала, в которых отражались, дробились, множились фигуры и свечные огни. Только Корда там не отражался, и вместо Стефана – неясное мутное пятно, будто зеркала местами забыли протереть.

Собрание походило на вечер у Ладисласа, даже кафтаны – длинные, с меховой оторочкой, что носили здешние гости, – напоминали старомодный костюм посла.