Твоя капля крови

Наевшийся пан Ольховский вытащил из рта у оставленных сомов матовые стеклянные шары и осторожно уложил их в деревянный сундук.

– Вот к этому близко не подходите!

Зденек тут же подскочил.

– А что будет, пан вешниц, если разбить такой шарик?

– Ничего не будет, – отмахнулся тот. – Ни тебя, ни нас, ни леса вот этого.

Зденека сдуло.

Вешниц, как за ним водилось, преувеличивал, но Стефану стало интересно – насколько. Лотарь так и не заключил с чезарцами договора об этих шарах, и видеть их в действии не привелось…

– А, стыдоба одна, – раздался чей-то громкий голос, – от оружия рыбой несет, и от нас нести будет, тьфу!

Стефан оглядел поляну. Потрошить рыбу уже почти закончили. Самые смелые, включая давешнего паренька из имения Грехуты, уже расхватали себе оружие, хоть и морщили при этом носы. Остальные ожидали разрешения.

«Позже, – думал Стефан, – все это превратится в исторический анекдот. Армию их назовут “рыбьими войсками”, и какой-нибудь газетный остряк непременно пошутит про “тресковое оружие”».

Есть над чем посмеяться. И запах от корзин с оружием откровенно неприятен.

Но куда неприятнее было бы это оружие потерять.

Стефан взял один из пистолей, лежащих теперь на земле, будто горка очищенных грибов. Чезарский, с укороченным стволом – чтоб удобней было прятать.

– Верно, пахнет не слишком приятно, – сказал он, заставив гвалт прекратиться, – но тот, кто считает, что на войне его ждут запахи исключительно благородные, может сразу возвращаться к себе в деревню, поскольку до восстания он не дорос. Ничего благородного на войне вас не ожидает, как и ничего веселого. – Он взглянул на Зденека. – И вы это понимаете лучше всех. Если мы затеваем восстание против остландцев, то по той же причине, по какой вы ушли в лес, – потому что терпеть более невозможно. И даже если оружие все в чешуе, что ж, нам это не помешает.

– Не помешает! – раздались возгласы.

– Верно, верно!

– Раз уж князь ваш не брезгует, так и вам не должно гнушаться. Мы возьмем эти пистоли, и те ружья, что наши багады отобрали у остландцев, и то, что куют наши кузнецы, и, наконец, косы, которые вы сами превратили в пики…

Собственный голос звучал гулко, будто шел из самой глубины ночи. Лагерь смолк, ни шепотка.

Ему внимали. Стефан ощутил необычный прилив энтузиазма.

Он боялся там, в Остланде, где крестьяне могут за всю жизнь не услышать голоса своего князя, где дворовые люди не смотрят тебе в лицо, – боялся, что утратил связь с этими людьми, с этой землей. Нет, Стефан не сомневался в своей повседневной власти над ними. Но было слишком легко забыть, что в Бялой Гуре князь прежде всего предводитель войска, что у плохого властителя попросту не соберется рота. Стефан боялся, что не сможет посмотреть своим людям в глаза в тот момент, когда они станут равными. Но они слушали его, готовы были следовать за ним, и в редком порыве экзальтации он воскликнул:

– Пойдете ли вы со своим князем на Швянт?

– На Швянт! На Швянт!

– Примете ли вы оружие из моих рук?

Древний обычай. Воины в багадах дрались обычно тем, что получалось раздобыть, и трофейное оружие было неоспоримой собственностью бойца – хожиста не имел права посягать на него. Но солдатам кучной армии оружие раздавал хозяин дома. И, взяв меч или саблю из его рук, бойцы клялись ему в верности. Так же, как потом стали клясться избранному князю воины роты…

Удивительно, но первым подошел не один из его милициантов, а Вилк. Опустился неуклюже на одно колено. Протянул руку, и Стефан вложил в нее один из пистолей.

– Клянусь служить тебе, князь, до нашей победы или до моей смерти, а надо будет – так и дальше.

Матерь знает, где он взял такую клятву, но остальным она понравилась. С особым удовольствием повстанцы выговаривали «и дальше». Стефан внутри похолодел – что за присяга, не хватало ему такой же, как он, армии.

Последним оружие брал пан Райнис.

– Отцу вашему служил, – сказал он, – и вам послужу, князь Белта.

Хитроумные чезарские пистоли терялись в лапищах вчерашних крестьян и кузнецов.

– Мудреные штуковины! Разобраться б, как стрелять…

– Разберешься! – весомо сказал Зденек. – Было б в кого да из чего, а как – это поймем!

Когда они возвратились, дом уже смолк, окна горели только в комнатах слуг и в верхней курительной. И вешниц, и управляющий выглядели уставшими, но Стефан все же попросил пана Ольховского оградить дом от непрошеных ушей. Дудек отвел Самборского в заранее подготовленные комнаты, а Стефан с Кравецем остались в гостиной. С верхнего этажа струился пряный запах трав и живицы, которую курил граф Лагошский. Только граф имел привычку засиживаться в курительной до поздней ночи. Даже Вдова, тоже любившая трубочку, сдавалась и уходила к себе раньше. Дым расползался по всему дому. Стефана он раздражал, и голова от него болела, как днем. Может быть, когда-то эта смесь служила для отпугивания вампиров.

– Признаюсь, от вас я не ожидал такого рискованного поступка. Как вам только удалось проникнуть на это судно?

Теперь никто не принял бы Кравеца за чиновника: лицо его обветрилось, руки огрубели, он выглядел как человек, которому много пришлось скитаться.