Твоя капля крови

– А разве вы о них не узнали? Я полагал, что именно по этой причине…

– Я бы хотел услышать о том, что известно вам. Цесарь не желал расстраивать меня разговорами о Планине…

– Вряд ли я открою вам что-то новое. Господарь использовал нашу проволочку, чтобы выйти на связь с Флорией. Его нерешительная политика на самом деле едва ли нерешительность. Он пытался выгадать, от какой из сторон ему достанется больше… Думаю, Пинска Планина манила его не меньше чеговинских территорий…

– Вот с этого вам и следовало начинать, – сказал Стефан, – вместо сказок о вампирах.

– Так и знал, что это вам будет интересно, – усмехнулся Кравец. Он стал совсем похож на себя прежнего. – Постойте… да ведь я, кажется, догадываюсь, почему вы уехали из Остланда.

– Почему меня выслали из Остланда, – уточнил Стефан.

– Вы должно быть, прослышали об этих планах… От домна Долхая?

– Верно. – О судьбе несчастного Долхая Стефан решил пока не сообщать.

– Я не знаю, обещал ли Николае и в самом деле флорийцу помощь против нас. Но такой сговор сразу ставил его в выгодную позицию. Я не верил до конца, что он пойдет на такое но, судя по тому, что вы здесь… Господарь из просящего превратился в того, кто ставил свои условия.

– В этом есть и моя вина.

– Я не верил в эту войну так же, как и вы, князь.

– И поэтому теперь я сижу тут взаперти, а на ваше место поставлен Клетт…

Кравец молчал, и Стефан потянулся к веревке звонка. Вошедший слуга даже не выглядел заспанным. Похоже, они здесь начали привыкать к ночным бодрствованиям. Покои Кравеца были готовы – в старом летнем павильоне на другом конце парка. Стефан взялся сам проводить туда гостя.

– К сожалению, я не могу поселить вас в доме… вы наверняка понимаете – почему.

– Конечно, – кивнул Кравец, – понимаю.

Они пошли по длинной тропинке, огибающей парк. Мимо Марийкиного флигеля, мимо заброшенной беседки, которую любила Катажина – и после ее смерти ни отец, ни домашние больше не посещали. Теперь колонны беседки, едва выступая из зарослей вьюнка, тоскливо белели в темноте, будто памятник на заброшенном кладбище.

– Ну хорошо. Положим, тот бред, что вы мне сейчас несли, окажется не бредом. Но даже если и представить, что вы доберетесь до столицы, – как вы собираетесь докладывать его величеству?

– Весьма просто. Достаточно отодвинуть занавесь при дневном свете, чтобы напугать вампира, или же поднести ему серебро…

Отчасти Кравец был прав.

У цесарей не спрашивают объяснений, их приказы выполняют, а чудачествам если дивятся, то втихомолку. Но стоит кому-то днем раздвинуть шторы, и вся маскировка полетит в тартарары.

– Я поражен вашей изобретательностью. Вам хватило ее, чтоб добраться до Бялой Гуры, но, боюсь, будет недостаточно, чтобы перейти Стену и уж тем более попасть во дворец. За Стеной вы, думаю, сумели бы сделать так, чтоб цесарь с вами заговорил. Но я вряд ли смогу дать вам рекомендательное письмо. Придется вам пока оставаться здесь, под моей… защитой.

На обратном пути Стефан задержался у усыпальницы князя Филиппа. Не настоящей – прах князя остался в чужой земле, – но пани Агнешка пожелала, чтоб и дома о нем была память. Склеп стоял высоко, к нему вели выщербленные временем ступеньки. Над склепом простирала руки в защитном жесте фигура Матери.

Легенда гласила, что, если опасность будет грозить дому Белта, князь Филипп поднимется вновь из могилы. Но тела нет, все, что может подняться со дна склепа, – несколько истлевших листьев. Придется дому Белта справляться самому.

Глава 21

Как Стефан и думал, Лагош из курительной спустился в гостиную и ждал Стефана там, нетерпеливо постукивая кончиком трубки по низкому столику.

– Объясните мне, Белта, – сказал он без вступления, – что это за гости к вам ходят. И почему они говорят вам такое о Планине.

– Через дверь курительной так хорошо слышно?

– Порядочно, – не смутился Лагош.

– Этот человек, если вам угодно, бывший начальник тайной службы Остланда. Потому он и рассказывал мне… то, что рассказывал. Как вы понимаете, цесарь со мной таким не делился.

– Вы ради этого пригласили в дом остландского шпика?

– Бывшего остландского шпика, граф. И стал он бывшим в том числе потому, что не одобрял политику дражанца. И если быть совсем честным, я не приглашал его, это он ищет у меня укрытия.

Лагош расхохотался. Густым, тяжелым смехом.

– Голос вам мой нужен, Белта! А с чего я возьму, что это все не театрик деревянный, как у мужиков на ярмарке? Вы говорите, он-де бывший тáйник, а с чего мне вам верить?

Другого бы Стефан, не задумываясь, вызвал бы на дуэль за такие слова. Но Лагош всегда умудрялся вести себя так, будто общие правила приличия его не касаются, и ему это сходило с рук. К тому же сейчас он Стефану был нужен.

– Жаль, что мое слово для вас так мало значит. Но даже если вы не знаете его в лицо, то хотя бы по письмам этот человек должен вам быть знаком… Стацинский, кажется, не успел его увидеть, он приехал уже позже, но, думаю, он наслушался во дворце об обстоятельствах его отставки, пусть он вам расскажет…