Твоя капля крови

Хотя ночь была глубокой, бодрствовал Стефан не один. Возвращаясь, он заметил движение за деревьями. Поздно же кто-то из гостей решил прогуляться… Стефан прошел меж темных стволов деревьев к алее. По аллее крадучись – хотя все окна в особняке были погашены и вряд ли кто-то мог его видеть – шагал Блажинич. Неясно было, куда он направляется, и потому Стефан пошел за ним. Дойдя до конца аллеи, Блажинич неожиданно ступил в темноту под старыми раскидистыми каштанами, и Стефан, остановившись, услышал приглушенные голоса:

– Ну? Никто не видел? Молодец, молодец. Так и пойдешь. Доберешься до деревни, там уж возьмешь коня, а то на коне тебя живо остановят… Вот тебе, на, пожалуй, еще возьми. Главное, не попадайся этой… милиции. Попадешься – что скажешь?

– Скажу, отец заболел, пан по милости своей отпустил навестить…

– Молодец, молодец. Все запомнил, что я тебе говорил? А ну, перескажи-ка…

Слуга торопливым шепотом принялся пересказывать. Стефан послушал, а потом шагнул вперед из своего убежища под деревом.

– Что же это вам так поздно не спится, пан Блажинич? Видно, вас, как и меня, терзает бессонница…

Тот вздрогнул. Уставился на Стефана со смесью раздражения и страха.

– А… это вы, князь? А мне было показалось…

– Что вам показалось? – тихо спросил Стефан, наступая. Слуги простыл и след.

– Да нет, ничего, – забормотал Блажинич. – Только вы как-то вдруг подошли, напугали…

– Разве нужно меня пугаться? – улыбнулся Стефан, перехватывая его взгляд. И, глядя прямо в расширенные зрачки, проговорил: – Вы позовете вашего человека обратно, бригадир Блажинич. Прикажете ему, чтоб он забыл то, что раньше выучил. А вместо этого велите ему выучить то, что я вам сейчас скажу…

Чем дольше Стефан говорил, тем больше расслаблялось лицо Блажинича, словно он засыпал на ходу. Под конец и вовсе казался на грани обморока. И тем не менее стоило отпустить его, как бывший бригадир четким шагом отправился по аллее – искать слугу. Власти ждут новостей – так пусть же они их получат…

Жаль, что это Блажинич, тот, кому отец доверял спину… Будь тот жив, вряд ли Блажинич решился бы на предательство. Нужно было расспросить, наверное, чем ему заплатили, – но пусть Матушка его судит…

Стефан вернулся к себе в кабинет, зажег свечи, нашел тонкой бумаги и принялся сочинять письмо брату. Короткое и по делу – такое, чтоб могла его унести летучая мышь…

Через пару дней во двор залетел гонец. Расхристанный, на полузагнанном коне. Стефан с удивлением узнал в нем секретаря остландского посланца в Драгокраине.

– Помогите, – просипел тот. – Помогите, князь, прошу. Недобрые вести. Нужна лошадь… нужно в столицу…

Гонца вынули из седла, отпоили. Потом Стефан разогнал слуг, а секретаря забрал к себе в кабинет, запер дверь.

– Не поднимайте панику. Что случилось?

– Предательство. – Секретаря трясло от долгой скачки. – Переворот, князь. Деневеры… никто не ожидал. Они… как летучие мыши, взялись ниоткуда… На мне есть кровь? Я думал, есть, там много было… много крови. Господарь пропал, посольство под охраной… Я моложе, я вырвался.

– И молнию не послать оттуда?

– Какая молния, – гонец нервно рассмеялся, – они взяли и башню, и все… А никто в них не верил. Знаете, что значит «деневер» по-дражански? Кровосос!

– Ну полно, полно, вы утомились. Останьтесь, отдохните, а я отправлю человека в Швянт.

Тот замотал головой.

– Нет. Поскачу сам, сперва в Швянт, а после в Остланд. Цесарь должен знать, а я один – свидетель…

Секретарь передал от господина посланца второпях начерченную записку, сообщающую о чрезвычайных обстоятельствах в Драгокраине и просящую «дорогого друга» оказать подателю записки всяческое содействие, чтобы новость скорее сообщили Лотарю. Удивительно, как для слуг цесаря Стефан еще оставался своим человеком, которому можно доверять, у которого можно просить помощи.

Задерживать гонца не было смысла. Подкрепившись, секретарь уехал на свежей лошади – и с приказом хранить все в тайне, пока не доберется до льетенанта.

В ту же ночь вернулся Войцеховский с грамотой, где весь текст был бурым. На следующий вечер Стефан разыскал Лагоша, увлек его в кабинет. Развернул перед ним бумагу.

– Что же, – сказал граф, – теперь дражанцы всякий документ будут кровью подписывать? И вы на это согласились, князь?

– Они подписывают своей, – сказал Белта, – а остландцы станут – нашей. И я прошу вас смотреть не на чернила, а на то, что этими чернилами написано.

Тот кивнул.

– А вы, князь, дадите мне тоже охранительную бумагу – от Бялой Гуры?

– Так ведь нет у нас еще Бялой Гуры. И князя нет.

Лагош рассмеялся.

– Что же вы с кровососами заключали?

– Мы с ними подписали договор о дружбе и не более.

– Вот как. Так давайте и мы договоримся. О дружбе.

Граф улыбнулся. Сизая щетина на бритом черепе серебрилась в свечном свете, глаза смотрели хищно. Стефан понял вдруг, что, будь он простым смертным и повстречайся с графом, наверняка принял бы его за вампира.

«С кем поведешься…»

Лагош с шумом вытянул из ножен саблю, перехватил у рукояти.

– Это особый сплав, князь, – сказал он с гордостью. – Рукоять из серебра. У Лагошей всегда клянутся на серебре.