Твоя капля крови

Лавки скоро опустели, а замки´ на них долго не продержались. Стефан послал отряд своей милиции искать любителей поживиться чужим добром. Из тех, что привели во двор палаца, многие оказались оголодавшими детьми, а у одной девушки в дырявой юбке на голове красовалось четыре шляпки – они с товарками совершили налет на шляпную лавку. Стефан, поборов брезгливость, велел детей накормить и отпустить, а взрослых – посадить в зáмковый подвал на хлеб и воду.

– Отчего ты их просто не повесишь? – спросил Корда.

Конечно, их следовало казнить. Но Стефана воротило от мысли, что придется восстанавливать виселицы, которые только что снесли.

Не сейчас бы.

И не ему.

Поначалу остландцы и впрямь жалели город. Они уже привыкли эти стены и эти трактиры воспринимать как свои, а свое им было жаль рушить. А может быть, просто не верили, что не справятся с кучкой бунтовщиков без всяких хитроумных орудий.

Но и разговаривать с повстанцами больше не пытались.

– Атака врага отбита! – кричал вестовой, в энтузиазме снова поскальзываясь на полу особняка. – Первая линия обороны приняла бой и выдержала его с честью!

Первые атаки захлебнулись еще на подступах к городу, на первой линии Вуйновича.

Стефан обещал Голубчику, что скучать в Бялой Гуре тому не придется, – и намеревался сдержать обещание.

– То ли еще будет, – мрачно предрекал Вуйнович. – Они еще не привезли орудий. И, кажется, не привели магика…

Пока войско Голубчика обходилось без батареи, но все понимали, что это временно.

– Они не станут палить из орудий по Швянту, – отмахнулся Галат. – Они ведь считают его своим. Зачем разрушать свою собственность?

– Не станут, – Вуйнович поджал губы, – пока не разозлятся по-настоящему.

Сперва остландцы попытались войти через парк. Старинный парк, в котором еще князь Станислас охотился на зубров, был на самом деле лесом. Его выстригли и приручили, сделав ровное полотно лужаек, прерываемое кленовыми рощами и усыпанное беседками и летними павильонами. Посреди в озерце плавали утки. Парк так понравился первому льетенанту Швянта, что он велел ничего в нем не трогать – только выловить из озера тела защитников города, чтобы не портить воду, – а после один из павильонов приспособил под летнюю резиденцию. Сейчас резиденция пустовала, а парк казался до смешного неопасным. Кто же будет воевать – утки из озера? Смешно…

Солдаты двинулись вперед. И получили первый сюрприз, когда из маленькой беседки в них принялись стрелять. Стреляло явно несколько человек, потому что они успевали перезаряжать пистоли, и смертоносные хлопки частили без перерыва, один за другим. Беседка стояла на маленьком холме, и отряд на ковре из палых листьев оказался без защиты.

Отошли. Выругались, перестроились. То, что в венчающем парк Летнем дворце наверняка кто-то засел, ожидали – но чтоб из кукольного павильона…

Отправили туда стрелков, а сами выбрали участок парка, где не было никаких построек – только ровные, засеянные осенними цветами лужайки.

Но стоило им немного продвинуться, как пасторальная лужайка вздыбилась, ощерилась саблями, задымилась от выстрелов. Сам парк шел на них войной, и когда он с гиком и криком набросился на цесарских бойцов, некоторые не выдержали и обратились в бегство.

Бригадир Галка был доволен. К его замыслу рыть траншеи в парке сперва никто не отнесся серьезно: они, мол, просто взойдут на горку да всех нас перебьют. Что же, бригадир поставил стрелков, чтоб не зашли. Воевода его затею одобрил, а до насмешников Галке было дела мало. А теперь, пожалуйте, его бригада одержала первую победу. Галка с сожалением глянул на дохлых уток, плававших в пруду печальными серыми комками. Тоже жертвы войны, бедные твари…

Отряду разведки было стыдно. Разведку следует проводить на территории врага, а тут что? Взбунтовавшаяся без причины молодежь да городская чернь. Отряду бы полагалось сражаться в Чеговине, покрывая себя славой, хоть уже долетали слухи, что сражения проходили не так славно, как должны были.

Им велели опасаться стрелков – предатели разорили склады с оружием, но пока и крыши, и окна молчали.

Мост перешли на удивление легко. Только застоявшаяся тишина слегка пугала. Съехав с моста, начальник отряда кивнул, показал жестами – половина направо, половина налево, – но не успели они разойтись, как в просвете меж домами что-то грохнуло, послышались возбужденные, грубые голоса, женский крик. Скоро на солдат вылетело несколько перепуганных девиц. Капюшоны их плащей сбились, открывая взору прелестные встрепанные головки.

– Ох! Слава Матери!

– Помогите, помогите нам, господа солдаты!

– Вы не представляете, что там творится!

– Помогите, ой, помогите!