Твоя капля крови

Ночью снилось то, что Стефан полагал давно забытым. Он давно отделался от этих воспоминаний, решив, что не имеет на них права. Не имеет права на войну тот, кто знает лишь ее славное начало, кого судьба уберегла от поражений – и даже от наказания, будто он вовсе не участвовал в восстании.

А теперь вот привиделось – сперва в проклятых зеркалах, теперь во сне. Островки жухлой травы, вымазанные в крови, будто кто хватался за стебли в предсмертной агонии. Бесконечная гонка по пустоши, огни вдали – то ли скакать во весь опор, то ли прятаться… Запах крови и пороха, который Стефан сперва глотал полной грудью и, казалось, не надышится – а потом замутило. Тянуло уже не кровью, а гнилью – от раскисших и разложившихся тел, от которых то и дело шарахался его конь. Бой снился непонятно, Стефан очутился среди незнакомых мундиров и лихорадочно пытался сообразить, где свои, а где чужие, пока не началась свалка…

Когда слуги уже привычно подали утреннее «лекарство», он поднес кружку к губам – и отставил: слишком отдавало гнилью.

Может, вот что ему нужно – хорошее восстание, чтоб после уже кровь в горло не полезла.

Недолго, верно, ждать…

Вестей от генерала Керера не было несколько дней. Секретарь разводил руками и грешил на Стену – скорее всего, послание просто не проходило. Здешние маги превратили отправку молнии в важный и таинственный процесс, но Стефан помнил, как это делал пан Ольховский. Без всякого страха перед Ученым советом – да и кого страшиться в чистом поле – он на глазах у всего штаба сжигал листок с посланием, сгонял пепел в два клубящихся шара и сталкивал их друг с другом, пока не просверкивала крошечная молния. Там, в ставке воеводы, она ударит в специальный щит и вычертит строчки. Куда быстрее и надежнее курьера – вот только Стена, гасящая магию, часто и собственную почту не пропускала.

Когда послание наконец пришло, легче Стефану не стало.

Я выполнил данный мне Его Величеством приказ: отправить вооруженный отряд в Пинску Планину. Цесарь рекомендовал гвардию капитана Гайоса, однако это не представлялось возможным: во‐первых, оттого, что отряд нужен здесь льетенанту, во‐вторых, потому, что с обстановкой в Планине Гайос мог бы не справиться. Я отправил туда опытный отряд полковника Хортица. Относительно действий последнего мне известно, что он был вынужден применить силу против вооруженных бунтовщиков. Сейчас в Пинской Планине военное положение. Я немедленно потребую у полковника Хортица подробного отчета, который и передам Вашей Светлости.

Еще несколько дней он мерил шагами кабинет, не желая идти к Лотарю, пока не получит полного доклада. В конце концов секретарь доложил:

– Курьер приехал, ваша светлость.

– Ну наконец-то!

Стефан никогда бы не подумал, что будет с нетерпением глядеть в лицо собственной смерти, но в этот раз так и вышло.

Только вспомнил давешний сон с кровью и вороньем – не зря, выходит, снилось.

Стоящий в дверях курьер взмок, задыхался от быстрой езды, будто мчался с пожара, даже лицо и одежда будто в копоти. Потом уж Стефан разобрал, что не копоть это, а дорожная грязь.

– Я привез рапорт от господина Грауба, – сказал молодой человек. Когда он с поклоном вручил Стефану пакет, из-под запыленного рукава на миг сверкнул серебряный браслет.

– Благодарю вас, пан Стацинский, – сказал Стефан. – Рад видеть вас в добром здравии.

Анджеевцу, похоже, было не до шуток. Он облизнул губы и хрипло проговорил:

– Господин Грауб велел также доложить вам лично. Так вышло, что мы оба стали свидетелями происходящего…

Стефан усадил Стацинского в кресло, велел, чтоб принесли ему подкрепиться и выпить.

– Вы это видели?

– Видел, – сказал тот. – Они стреляли в людей. Просто так. Уже после стали говорить, что было оружие, а никакого оружия не было…

Поднесенный секретарем кувшин прохладного вина он едва не выпростал, забыв о бокале – спохватился в последнюю минуту. Чуть опомнился и принялся излагать по порядку: