Тысяча и одна ночь. В 12 томах

И, распустив волосы, она разразилась рыданиями и бросилась к ногам мужчин, умоляя их о пощаде. Они же действительно любили ее, и чары ее неотразимо действовали на их сердца. И потому, несмотря на непреложные доказательства ее вероломства, они чувствовали, что привязанность к ней нисколько не ослабела; и подняли они ее с полу и простили ее, после того, разумеется, как хорошенько отчитали ее со сверкавшими гневом глазами. Потом, видя, что она продолжает стоять молча и с недоумением на лице, они прибавили, что это еще не все, что нужно прекратить без промедления это положение, столь несогласное с обычаями и нравами правоверных.

И сказали они ей:

— Ты должна решить сию же минуту, кого из нас ты выбираешь себе мужем!

При этих словах молодая женщина наклонила голову и глубоко задумалась. И сколько ни настаивали они, требуя, чтобы она немедленно приняла какое-нибудь решение, невозможно было заставить ее признать, кого она предпочитает, ибо она находила их равными по силе, мужеству и упорству. Но когда, выведенные из терпения ее молчанием, они закричали угрожающим голосом, чтобы она сейчас же произнесла свое решение, она подняла голову и сказала:

— Нет прибежища и милосердия, кроме Аллаха Всевышнего и Всемогущего! О господа мои, если вы требуете, чтобы я выбрала одного из вас и приняла решение, которое дорого стоит моему сердцу, ибо я одинаково люблю вас обоих, то я по зрелом размышлении должна признать, что не нахожу никаких оснований предпочесть одного из вас другому, и вот что предлагаю вам. Вы оба существуете благодаря вашей необычайной ловкости, и в этом отношении совесть нисколько не должна тревожить вас, ибо Аллах будет судить творения Свои, сообразуясь со всеми теми наклонностями, которые Он сам вложил в их души, и не откажет вам в Своем милосердии.

Ты, Акил, крадешь днем, а ты, Харам, воруешь ночью. И вот я заявляю перед Аллахом и вами, что выберу себе в мужья того из вас, кто даст мне наиболее блестящее доказательство своей ловкости и сыграет наиболее тонкую шутку.

Выслушав эти слова, оба отвечали, что слушают и повинуются, и тотчас же стали они готовиться к испытанию.

Первым приступил к делу Акил-мошенник, отправившись в сопровождении своего товарища Харама на базар менял. Придя туда, он указал пальцем на старого еврея, который медленно расхаживал между лавками менял; и сказал он своему товарищу:

— Видишь, о Харам, этого собачьего сына? Ну так знай, что не успеет он закончить свою прогулку мимо меняльных лавок, как я овладею его мешком, полным золота!

И, проговорив эти слова, он с легкостью перышка подкрался к гулявшему у лавок еврею и вытащил из кармана его кафтана мешок, наполненный золотыми динарами. И вернулся он к своему товарищу, а тот, опасаясь, что его могут схватить, как сообщника, сначала хотел было устраниться, но потом, восхищенный подобной ловкостью, осыпал товарища похвалами. И сказал он ему:

— Клянусь Аллахом, думается мне, что не совершить мне столь блестящего подвига! Я всегда полагал, что обобрать еврея — свыше сил правоверного!

Но мошенник рассмеялся и сказал:

— О бедняга! Это только начало, и не таким способом думаю я овладеть мешком еврея. Ибо правосудие может в конце концов напасть на следы вора и заставит меня поплатиться за эту шутку. Я же намерен сделаться законным владельцем этого мешка и его содержимого и так рассчитываю повести дело, что сам кади присудит мне имущество этого еврея, набитого золотом.

Сказав это, он отправился в уединенное местечко, защищенное от глаз любопытных, развязал мешок, сосчитал находившиеся в нем золотые монеты, взял оттуда десять динаров, а вместо них положил туда свое медное кольцо. После этого он завязал мешок и, приблизившись к ограбленному еврею, ловко сунул мешок в карман его кафтана. Ловкость есть дар Аллаха, о правоверные! И вот не успел еврей пройти несколько шагов, как мошенник подбежал к нему, и на сей раз уже без всяких предосторожностей, и закричал во все горло:

— Презренный сын Аарона, наступил час расплаты! Возврати мне сейчас же мешок мой или отправляйся со мною к нашему кади!

Еврей чрезвычайно удивился, увидев перед собою человека, которого он не знал ни по отцу, ни по матери и которого не видел во всю свою жизнь. В первую минуту он рассыпался в извинениях, чтобы спастись от ударов и клялся Авраамом, Исааком и Иаковом, что нападающий ошибается, что он и не думал брать его мешок. Но Акил, не слушая ни клятв, ни уверений, поднял на ноги весь базар и наконец, схватив еврея за полы его кафтана, воскликнул:

— Идем сейчас же к нашему кади!

А так как еврей сопротивлялся, то он схватил его за бороду и, сопровождаемый криками и смехом толпы, потащил его к кади.

Увидев их, кади спросил:

— Что привело вас ко мне?

Акил же ответил:

— О господин наш кади, этот еврей из рода Израиля, бесспорно, самый дерзкий вор из всех когда-либо вступавших в залу твоих решений! Вот и теперь, похитив у меня мешок с золотом, он осмеливается спокойно расхаживать по базару, словно безупречный мусульманин!