Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Исполнив таким образом долг свой по отношению к покойному господину моему и покончив с обязанностями хозяина на поминальном торжестве, я уединился во дворце, чтобы заняться приведением в порядок дел наследования. И первой моей заботой было заглянуть в золотую шкатулку, чтобы увидеть, остался ли там еще порошок красной серы. Но я нашел в ней лишь то ничтожное количество, которое находится там и посейчас и которое ты имеешь перед глазами, о царь времен. Ибо господин мой благодаря неслыханной расточительности своей истощил уже почти весь запас, превращая в золото многие и многие пуды свинца. Но и того немногого, что оставалось еще в шкатулке, было достаточно, чтобы обогатить могущественнейшего из царей. И об этом я не беспокоился. Да и вообще я не заботился более о богатстве, находясь в том жалком положении. Тем не менее мне захотелось узнать содержание таинственной рукописи на коже серны, которую господин мой никогда не хотел дать мне прочесть, хотя и научил меня разбирать волшебные письмена. И я развернул ее и пробежал глазами. И тогда только, о повелитель мой, узнал я в числе прочих необыкновенных вещей, о которых я когда-нибудь еще расскажу тебе, благоприятные и неблагоприятные свойства всех пяти ключей судьбы. И я понял, что бедуин купил и взял меня с собой лишь для того, чтобы избавиться от печального обладания золотым и серебряным ключами, обратив на меня их злую силу. И я вынужден был призвать на помощь все прекрасные мысли пророка — мир и молитва да будет над ним, — чтобы не проклинать бедуина и не плюнуть на могилу его.

И я поспешил вынуть из пояса моего два роковые ключа и, чтобы навсегда отделаться от них, бросил их в плавильник и развел огонь, чтобы расплавить их и дать металлу улетучиться. И в то же время я принялся разыскивать два другие ключа: железный — ключ славы, и свинцовый — ключ мудрости и счастья.

Но тщетно обыскал я весь дворец до мельчайших его закоулков — я так и не нашел их. И я вернулся к плавильнику и стал наблюдать за уничтожением двух проклятых ключей. Но в то время как я был занят этой работой…

На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

СЕМЬСОТ ДЕВЯНОСТО ЧЕТВЕРТАЯ НОЧЬ,

она сказала:

В то время, как я был занят этой работой, надеясь благодаря уничтожению этих двух злополучных ключей навсегда освободиться от несчастного жребия своего, раздувал огонь, чтобы ускорить их разрушение, которое, по-моему, подвигалось недостаточно быстро, я вдруг увидел, что дворец окружен и захвачен стражами халифа, которые бросились на меня и повлекли меня к господину своему.

И халиф Тхейлун, отец твой, о повелитель мой, сурово сказал мне, что ему известно, что я знаю тайну алхимии, и что я должен немедленно открыть ее ему и предоставить пользоваться ею. Но я, зная, увы, что халиф Тхейлун, притеснитель народа, стал бы пользоваться познаниями этими во вред справедливости и употребил бы их во зло, отказался говорить. И халиф в величайшем гневе велел надеть на меня оковы и бросить в самую мрачную тюрьму. И в то же время он приказал разорить и разрушить дворец наш сверху донизу и завладел золотой шкатулкой, в которой хранилась рукопись на коже серны и остатки красного порошка. И он поручил хранить эту шкатулку тому почтенному шейху, который теперь отдал ее тебе, о царь времен, и каждый день он подвергал меня пытке, надеясь таким образом добиться от слабости тела моего раскрытия моей тайны. Но Аллах дал мне силу переносить эти страдания. И в течение многих и многих лет жил я таким образом, ожидая освобождения лишь от смерти. Но теперь, о повелитель мой, я умру утешенный, ибо гонитель мой отошел, чтобы дать отчет Аллаху в поступках своих, я же удостоился сегодня приблизиться к самому справедливому и великому из царей.

Когда султан Мухаммед бен-Тхейлун выслушал этот рассказ почтенного Гассана Абдалаха, то приподнялся на троне своем и обнял старика, восклицая:

— Хвала Аллаху, Который позволяет служителю Своему возместить несправедливость и утешить страдание!

И он тут же назначил Гассана Абдаллаха великим визирем и надел на него царский плащ свой. И он поручил его заботам самых искусных врачей своего государства, дабы они содействовали его излечению. И приказал самым умелым писцам дворца тщательно записать золотыми буквами необыкновенную историю эту и хранить ее в шкафу для государственных бумаг.

После чего халиф, не сомневаясь в чудесных свойствах красной серы, пожелал не откладывая испытать ее силу. И он приказал расплавить в обширных глиняных котлах тысячу берковцев[19] свинца и примешал к ним те несколько песчинок красной серы, еще остававшиеся на дне шкатулки, произнося при этом волшебные слова, которые подсказывал ему почтенный Гассан Абдаллах. И весь свинец тотчас же превратился в чистейшее золото.