Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Но тут Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.

Но когда наступила

СТО ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ НОЧЬ,

она сказала:

А однажды, в ту минуту, как он говорил с Азизом о своем огорчении, сидя у входа в лавку, какая-то старуха, степенно закутанная в большое черное атласное покрывало, проходила по базару; дивная лавка и красота молодого купца, сидевшего на ковре, не замедлили обратить на себя ее внимание. Она обомлела так, что чуть не обмочилась, а потом впилась глазами в молодого человека и подумала в душе своей: «Это, наверное, не простой человек, а ангел или какой-нибудь царь из сказочной страны».

Тогда она подошла к лавке и поклонилась молодому купцу, который ответил на ее поклон. И она заметила знаки, делаемые ей Азизом из глубины лавки, а Диадем встал в знак почтения и улыбнулся ей приятнейшей из своих улыбок. Потом он пригласил ее сесть на ковер и сел рядом с ней и махал веером до тех пор, пока она не отдышалась от жары.

Тогда старуха сказала Диадему:

— Дитя мое, ты, соединяющий в себе все совершенства и все чары, здешней ли страны?

И Диадем ответил своим пленительным, чистым и милым говором:

— Клянусь Аллахом, о госпожа моя, впервые ступил я на эту землю, а приехал я в эти края для развлечения. А чтобы чем-нибудь заняться, я продаю и покупаю.

Старуха сказала на это:

— Привет прекрасному гостю нашего города! А что привез ты из дальних стран, какие товары? Покажи мне самое лучшее, потому что прекрасное тянется к прекрасному!

Диадем был тронут этими изысканными словами, улыбнулся и сказал:

— В моей лавке только такие вещи, которые могут тебе понравиться, так как они достойны царских дочерей и таких особ, как ты!

Старуха сказала:

— Я именно хотела бы купить очень хорошую ткань для платья принцессе Донии, дочери нашего царя Шахрамана.

При этом имени Диадем не мог совладать со своим волнением и закричал Азизу:

— Азиз, принеси скорее самое лучшее из наших товаров!

Тогда Азиз открыл потайной шкаф в стене и вынул только один сверток; но чего в нем только не было! Обертка с золотыми кистями была из дамасского бархата, на котором легким рисунком разбегались цветы и птицы, а посередине танцевал опьяненный слон, и от всего этого свертка исходил аромат, восхищавший душу. Азиз принес его Диадему, который распаковал и вынул материю, приготовленную только для одного платья, предназначенного для какой-нибудь гурии или сказочной принцессы.

Но описать его, перечислить драгоценные камни, которыми оно было украшено, или вышивки, под которыми исчезла сама ткань, могли бы только поэты в стихах, ниспосланных Аллахом. И по меньшей мере оно должно было стоить, без покрывала, сто тысяч золотых динариев.

Тогда Диадем медленно развернул материю перед старухой, которая не знала, на что смотреть — на красоту платья или на дивную красоту черноокого юноши. И, глядя на юное обаяние торговца, она почувствовала, как ее старая плоть возбудилась, а бедра затряслись, словно в лихорадке; и у нее промеж них возникло нечто вроде сильного зуда. Когда же она была в состоянии заговорить, глаза ее были влажны от страсти, и она сказала Диадему:

— Материя годится. Сколько стоит она?

Он же отвечал с поклоном:

— Я вознагражден чрезмерно тем, что познакомился с тобою!

А старуха воскликнула:

— О дивный юноша, счастлива женщина, которая может лежать у тебя на коленях и обнимать тебя за талию своими руками! Но где найти женщину, которая бы тебя стоила? Я знаю только одну такую на земле. Но скажи мне, о юный олень, как твое имя?

Он ответил:

— Меня зовут Диадемом.

Тогда старуха сказала:

— Но такое имя дают только царским сыновьям! Можно ли назвать купца Царской Короной?

При этих словах Азиз, до той минуты не сказавший ни слова, вмешался, чтобы выпутать друга из этого затруднения. И он ответил старухе:

— Друг мой — единственный сын у родителей, которые так любят его, что захотели дать ему царственное имя.

Она же сказала:

— Конечно, если бы красоте пришлось избирать царя, она выбрала бы Диадема! Ну хорошо, Диадем, знай, что старуха отныне твоя раба! И Аллах свидетель в ее преданности твоей особе! Скоро ты узнаешь, что сделает она для тебя. И пусть хранит тебя Аллах и избавит от злой судьбы и от любопытного глаза!

Потом она взяла драгоценный сверток и удалилась. И явилась она, еще вся взволнованная, к Сетт Донии, у которой была кормилицей и которой заменяла мать. Войдя к ней, она степенно держала под мышкой сверток. Тогда Дония спросила:

— О кормилица, что еще принесла ты мне? Покажи!

А та сказала:

— О госпожа моя Дония, возьми и посмотри! — И она быстро развернула материю.

Тогда глаза Донии засветились счастьем, и она воскликнула:

— Добрая моя Дуду, о, какая прекрасная материя! Она не из наших краев!

Старуха же сказала:

— Да, конечно, материя хороша! Но что сказала бы ты, если бы увидела молодого купца, который дал мне ее для тебя? О Аллах, как он хорош собой! Верно, привратник Ридван забыл запереть двери рая, чтобы выпустить его на радость всех живущих на земле! О госпожа моя, как желала бы я, чтобы этот лучезарный юноша уснул на груди твоей и…

Но Дония закричала: