Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Потом, запечатав письмо, она отдала его старухе, а та побежала передавать его Диадему, сгоравшему от нетерпения. И, поблагодарив старуху, Диадем распечатал письмо, но, пробежав его глазами, он крайне огорчился и печально сказал старухе:

— Она грозит мне смертью, но я не боюсь смерти, потому что жизнь для меня еще тягостнее. И, хотя бы рискуя жизнью, я хочу ответить ей!

Старуха сказала:

— Клянусь дорогою для меня жизнью твоею! Я хочу помогать тебе всеми силами и разделять с тобою опасности! Пиши же письмо свое и отдавай его мне!

Тогда Диадем закричал Азизу:

— Дай нашей доброй матери тысячу динариев! И будем уповать на Всемогущего Аллаха!

И написал он на бумаге такие стихи:

Взамен речей вечернего приветаОна грозит мне смертью и могилой,

Не понимая, что мне смерть — покой,Что без судьбы ничто не совершится.Клянусь Аллахом! Разве состраданьеЕе на нас излиться не должно,Горящих страстью к чистым и высоким,К кому мы глаз не смеем поднимать?!Мои желанья — тщетные желанья!О, не желайте больше ничего!Оставьте душу схорониться мрачно

В свою любовь без счастья, без надежды!О женщина, твое сурово сердце,Но не надейся подавить меняСвоим ты гнетом! Соглашусь скорееРасстаться я с надеждой и душою,Чем так страдать от беспросветной жизни,Наполненной страданьем и тоской!

И со слезами на глазах он передал это письмо старухе и сказал:

— Мы напрасно беспокоим тебя, увы! Я чувствую, что мне остается только умереть!

Она же ответила:

— Не предавайся таким печальным и ложным предчувствиям и взгляни на себя, о прекрасный юноша! Разве ты не само солнце?! И разве она не луна?! И неужели ты думаешь, что я, проведшая всю жизнь в любовных интригах, не сумею соединить вашу красоту? Успокой же свою душу и отбрось огорчающие тебя заботы! Скоро я принесу тебе радостные вести!

И, сказав это, она удалилась.

Тут Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.

Но когда наступила

СТО ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ НОЧЬ,

она сказала:

И ушла она, запрятав письмо себе в волосы, и явилась к своей госпоже. Войдя к ней, она поцеловала у нее руку и села, не говоря ни слова. Но по прошествии нескольких минут она сказала:

— Возлюбленная дочь моя, мои старые волосы спутались, и у меня нет сил заплести их. Прикажи, прошу тебя, одной из своих невольниц расчесать их!

Но Сетт Дония воскликнула:

— Милая моя Дуду, я сама расчешу их, ты так часто расчесывала мои!

И расплела принцесса Дония седые косы своей кормилицы и собралась их расчесывать, а записка тотчас же выпала из них на ковер.

Тогда Сетт Дония, удивившись, хотела поднять ее, но старуха воскликнула:

— Дочь моя, отдай мне эту бумажку! Она, верно, пристала к моим волосам у молодого купца. Я побегу к нему и отдам.

Но Дония поспешно развернула записку и прочитала ее; и нахмурила она брови и закричала:

— Злодейка Дуду, это все твои хитрости! Но кто же послал ко мне этого несчастного и дерзкого купца и из какой страны осмелился он явиться ко мне? И как мне, принцессе Донии, решиться взглянуть на этого человека чужого народа и чужой крови? Ах, Дуду, не говорила ли я тебе, что этот нахал сделается еще более дерзким?

Старуха же сказала:

— Поистине, это настоящий шайтан! И его дерзость — адская дерзость! Но, о дочь и госпожа моя, напиши ему еще один только раз, и я ручаюсь за его покорность твоей воле! А если нет, то пусть он гибнет, и я вместе с ним!

Принцесса Дония сейчас же взяла калям и начертала следующие стихи: