Тысяча и одна ночь. В 12 томах

— О кормилица, довольно! Как смеешь ты говорить мне о мужчине и какой дым затмил твой рассудок?! Ах, замолчи! И дай мне это платье, чтобы я могла видеть его вблизи и потрогать его!

И взяла она материю и стала гладить ее и примерять на себя, повернувшись к кормилице, которая сказала ей:

— Госпожа, ты очень хороша, но насколько пара прекрасных существ предпочтительна одному! О Диадем!..

Сетт Дония же закричала:

— Ах ты, одержимая шайтаном Дуду! Изменница! Ни слова более! Однако ступай к этому купцу и спроси его, не желает ли он чего, не нужно ли ему чего, — и отец мой тотчас же исполнит все!

Старуха засмеялась и, подмигивая, сказала:

— Не желает ли чего? Еще бы, клянусь Аллахом! У кого нет желаний?

И она поспешно встала и побежала в лавку к Диадему.

Увидав ее, Диадем почувствовал, что сердце его улетает от радости; и он взял ее за руку и велел подать ей шербетов и варенья. Тогда старуха сказала:

— Я принесла тебе хорошую весть! Госпожа моя Дония кланяется тебе и велит сказать: «Ты почтил наш город своим приходом и озарил его. И если у тебя есть какое-нибудь желание, то выскажи его».

При этих словах радость Диадема не знала пределов, и душа его растрогалась от удовольствия и счастья, и он подумал: «Дело сделано!»

И сказал он старухе:

— У меня только одно желание: чтобы ты передала Сетт Донии письмо, которое напишу ей, и принесла мне ответ.

Она же ответила:

— Слушаю и повинуюсь!

Тогда Диадем закричал Азизу:

— Дай мне медную чернильницу, бумагу и калям!

И когда Азиз принес ему все это, он написал такое письмо в стихах:

Бумага эта пусть тебе откроет,Красавица, все то, что отыскалЯ в глубине тоскующего сердца!Изображает первая строкаВесь тот огонь, что душу мне сжигает;Строка вторая — всю мою любовьИ все желанья; третья же строка —То жизнь моя, мое долготерпенье;В строке четвертой — пыл мой отражен;

В строке же пятой — жажда глаз влюбленныхТебя увидеть. А в строке шестойСтоит мольба о сладостном свиданье.

А внизу вместо подписи написал:

Посланье это в правильных стихах,Твоей красы пленительной достойных,Написано рукой раба желаний,Что заключен в тюрьме своей тоски.Измучен скорбью, о едином взглядеОн страстно молит.Диадем, купец.

Потом перечитал он свое письмо, посыпал песком, сложил, запечатал и передал старухе, сунув ей в руку кошелек с тысячей динариев за ее услуги. И, пожелав ему успеха, она поспешно вернулась к своей госпоже, которая спросила:

— Так скажи, добрая моя Дуду, о чем попросил этот купец, чтобы я могла сейчас же просить отца удовлетворить эту просьбу.

Старуха сказала:

— Поистине, о госпожа, я не знаю, о чем он просит, вот его письмо, и мне неизвестно его содержание. — И она передала ей письмо.

Когда принцесса Дония ознакомилась с содержанием письма, она вскричала:

— О бесстыдный купец! Как смел он поднять глаза свои на меня? — И, взбешенная, она ударила себя по щекам и сказала: — Мне бы следовало велеть повесить этого негодяя у дверей его лавки!

Тогда старуха с невинным видом спросила:

— Что же такого ужасного в этом письме? Разве купец запросил какую-нибудь чрезмерную цену за то платье?

Она ответила:

— О, позор! В письме говорится только о любви и страсти!

Старуха заметила:

— Это действительно дерзко, поэтому, о госпожа, тебе следовало бы ответить этому нахалу и пригрозить ему, если он будет продолжать.

Она сказала:

— Да! Но я боюсь, что это придаст ему еще больше смелости!

Старуха отвечала:

— Напротив, это образумит его!

Тогда Сетт Дония сказала:

— Дай мне чернильницу и калям!

И написала она в стихах так:

Слепец, что мнишь добраться до светила,Как будто смертный мог когда-нибудьК светилу ночи дерзко прикоснуться!Но чтоб глаза открыть тебе, — клянусьЯ правдою Того, Кем создан тыИз жалкого червя земли, Кто создалВсю непорочность девственных светил! —Что, если ты лишь повторить посмеешьПоступок дерзкий, будешь ты распятЗдесь на доске, что вырезать велюИз дерева, Аллахом проклятого, —Примером будешь всем ты наглецам!