Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Итак, евнух не решился противоречить и пошел искать того человека, который пел. Но напрасно смотрел он во все стороны и ходил по всем направлениям, — неспящим он нашел только старого истопника хаммама, так как Даул Макан лежал без чувств. К тому же добрый истопник при виде евнуха, казавшегося при бледном свете луны очень рассерженным, сильно испугался, думая, что Даул Макан своим пением разбудил супругу старшего придворного, и прикинулся спящим. Но евнух уже заметил его и спросил:

— Это ты пел сейчас стихи, которые слышала моя госпожа? Тогда истопник окончательно убедился, что разбудили супругу

старшего придворного, и воскликнул:

— О нет, это не я!

Евнух спросил:

— Так кто же тогда? Укажи его мне, потому что ты наверное слышал и видел его, так как и сам не спал.

А истопник еще сильнее испугался за Даул Макана и сказал:

— Да нет же, я его не знаю и ничего не слышал!

А евнух ему:

— Клянусь Аллахом, ты бесстыдный лжец, и ты не уверишь меня, что ничего не слышал, коль скоро ты не спал и сидел тут же!

Тогда истопник сказал ему:

— Я скажу тебе всю правду! Пел кочевник, только что проехавший здесь на верблюде! И он-то и разбудил меня своим проклятым голосом! Да смутит его Аллах!

Евнух покачал головою и не поверил, но вернулся к своей госпоже, ругаясь про себя, и сказал ей:

— Это какой-то кочевник, который уже далеко уехал на своем верблюде!

А Нозхату, огорченная неудачей, посмотрела на евнуха и уже ничего не сказала.

Тем временем Даул Макан очнулся; и увидел он над головою своею луну в глубине небес; и в душе его возникли далекие видения; и в сердце его запело множество птиц, и зазвучали голоса невидимых флейт, и овладело им непреодолимое желание вылить в песне все, что наполняло его душу и влекло ее ввысь. И сказал он истопнику:

— Слушай!

Но истопник спросил его:

— Что ты хочешь делать, дитя мое?

Он же сказал:

— Петь дивные стихи, которые успокоят мое сердце!

Истопник же сказал:

— Разве ты не знаешь, что случилось? Только вежливым обращением с евнухом удалось мне избавить нас от неминуемой погибели!

А Даул Макан спросил:

— О чем ты говоришь и какой евнух?

Истопник же ответил:

— О господин мой, сюда приходил евнух супруги старшего придворного с перекошенным злобой лицом, в то время как ты лежал без чувств, он махал большой палкой из миндального дерева и осматривал всех спавших людей; и так как один я не спал, то он и спросил меня гневным голосом, не мой ли голос был слышен. Но я ответил: «Совсем нет. Это просто пел кочевник, проезжавший на верблюде!»

Но он, по-видимому, не вполне поверил, так как, уходя, сказал мне: «Если ты услышишь этот голос, схвати того человека и выдай его мне, чтобы я мог привести его к госпоже моей! Ты ответишь за него!» Ты видишь, как трудно мне было, о господин мой, отклонить подозрение этого недоверчивого черного человека.

Когда Даул Макан услышал эти слова, он взволновался и воскликнул:

— Кто же может запретить мне петь стихи, которые мне нравятся? Я хочу петь их все, и пусть будет, что будет! Да и чего мне бояться теперь, когда так близок уже родной край; ничто не смутит меня теперь!

Тогда бедный истопник сказал:

— Вижу я теперь, что ты непременно хочешь погубить себя.

А тот:

— Я непременно должен петь!

Истопник же сказал:

— Не вынуждай меня расстаться с тобой, так как я лучше уйду, чем видеть, что с тобою случилась беда. Разве ты забыл, дитя мое, что вот уже полтора года, как ты со мной и ни в чем ты не мог упрекнуть меня? Зачем хочешь ты теперь заставить меня уйти? Подумай о том, что все здесь изнемогли от усталости и спокойно спят. Молю тебя, не нарушай покоя своими стихами, которые, я это признаю, полны красоты!

Но Даул Макан не в силах был удержаться, и, между тем как ветер пел над ними в густолиственных пальмах, запел и он во весь голос:

О Время, Время! Где те дни златые,

Когда судьбы мы баловнями былиИ вместе жили в милом нам жилище,Там, на прелестной родине моей?О Время!.. Быстро это все сокрылось,Мы знали дни веселия и смеха,Мы знали ночи сладостных улыбок!Ах, где вы, где вы, радостные дни,Когда с прелестной Нозхату ЗаманТам расцветал Даул Макан прекрасный?!

И, пропев эти слова, он три раза вскрикнул и упал без чувств. Тогда добрый истопник встал и поспешно прикрыл его своим плащом.

Что касается Нозхату, то, когда она услышала эти стихи, в которых приводилось ее имя и имя брата, в которых она узнала себя и свою горькую долю, она сперва задохнулась от рыданий, а потом поспешила позвать евнуха и закричала ему: