Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Узнай же, о царь веков, что жизнь не существовала бы, если бы не существовал инстинкт жизни. И этот инстинкт вложен в человека для того, чтобы человек мог с помощью Аллаха быть господином самому себе и воспользоваться этим для приближения к Создателю Аллаху.

Жизнь дарована человеку для того, чтобы он мог развивать в себе все прекрасное, возвышаясь над заблуждениями. И цари, которые стоят первыми среди людей, должны быть первыми на пути добродетели и бескорыстия. Мудрый, ум которого более развит, должен при всяких обстоятельствах, и в особенности по отношению к друзьям, поступать с кротостью и судить с благожеланием. И должен он остерегаться врагов и выбирать друзей с осмотрительностью; а коль скоро он их выбрал, он не должен уже допускать между собой и ими какого бы то ни было судьи, но во всем руководствоваться добротой; потому что выбрал он их либо из среды людей, не дорожащих благами мира и преданных святости, — и в этом случае он должен выслушивать их без задних мыслей, либо же из среды тех, кто привязан к благам земным, — и тогда он должен стараться никогда не нарушать их интересов, не мешать им в их привычках, не противоречить их словам, потому что противоречие наносит ущерб даже отцовской и материнской привязанности и оно излишне. И хороший друг столь драгоценная вещь!

Друг не то что женщина, с которою можно развестись, заменяя ее другою. Рана же, нанесенная другу, не исцеляется никогда, как сказал поэт:

Не забывай, как хрупко сердце другаИ как за ним ты должен осторожноВсегда следить и охранять его.

Ведь сердце друга, раненное больно,Ты будешь сам не в силах починить,Как не починишь хрупкого стакана,Что ты разбил небрежною рукой.

Теперь позволь мне привести несколько изречений мудрецов. Знай, о царь, что кади, для того чтобы постановить действительно справедливое решение, должен требовать представления очевидных доказательств и обращаться с обеими сторонами с полным равенством, не оказывая благородному обвиняемому более уважения, чем бедному; но в особенности должен он стараться о примирении сторон для того, чтобы согласие всегда царило среди мусульман. Когда же он сомневается, то должен много размышлять, и несколько раз обсудить, и воздерживаться от приговора, если не перестал сомневаться. И это потому, что правосудие — первая из обязанностей, и сознаться в несправедливости, чтобы исправить ее, несравненно благороднее, чем всегда быть правым, и большая заслуга перед Всевышним. И не следует забывать, что Всевышний Аллах поставил земных судей лишь для того, чтобы судить видимость вещей, а Себе одному предоставил суждение о тайнах. И на кади лежит обязанность никогда не добиваться сознания подсудимого, подвергая его пытке или голоду, так как это недостойно мусульманина. К тому же аз-Зухри[59] сказал: «Три вещи роняют кади: снисхождение и почтение перед высокопоставленным подсудимым, пристрастие к похвалам и боязнь лишиться своего положения».

Когда однажды халиф Умар отставил от должности одного кади, тот спросил:

— Почему ты отставил меня?

И халиф отвечал:

— Потому что твои слова переступают за пределы твоих дел. А великий аль-Искандер[60] собрал однажды у себя кади, повара и главного писца и сказал кади:

— Я поручил тебе самую высокую и самую тяжкую из моих царских обязанностей. Имей же и царскую душу!

А повару сказал:

— Я поручил тебе заботу о моем теле, которое отныне зависит от твоей кухни. Умей же обходиться с ним искусно и без насилия!

А старшему писцу сказал:

— Что касается тебя, о брат пера, я поручил тебе выражать мои мысли. Заклинаю же тебя, передай их во всей целости следующим поколениям при помощи твоего писания!

И, сказав это, молодая девушка закрыла лицо свое покрывалом и отошла в ряд своих подруг.

Тогда выступила вторая девица, у которой…

Но тут Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

ВОСЬМИДЕСЯТАЯ НОЧЬ,

она сказала:

О царь времен, и продолжал визирь Дандан так:

— Тогда выступила вторая девица, у которой был светлый взгляд и тонкий подбородок, и улыбка играла на ее устах; она семь раз поцеловала землю между рук твоего покойного отца, царя Омара аль-Немана, и сказала:

СЛОВО ВТОРОЙ ДЕВСТВЕННИЦЫ

Узнай же, о царь благословенный, что мудрый Лукман[61] сказал своему сыну: