Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Но напрасно кричал и рыдал я; не желая ничего слушать, они схватили меня, обвязали меня веревкой, привязали ко мне кувшин с водой и семь хлебов по обычаю и спустили на дно колодца. Когда я был уже на дне, они закричали мне:

— Развяжи веревки, чтобы мы могли их вытащить!

Но я не хотел развязывать и надеялся, что они вытащат меня. Тогда они бросили на меня веревки, заложили отверстие колодца камнями и ушли, не слушая моих жалобных воплей.

На этом месте своего рассказа Шахерезада увидала, что наступает утро, и скромно умолкла.

Но когда наступила

ТРИСТА ЧЕТВЕРТАЯ НОЧЬ,

она сказала:

Тогда они заложили отверстие колодца камнями и ушли, не слушая моих жалобных воплей.

И скоро зловоние этого подземного места заставило меня зажать нос. Однако это не помешало мне, благодаря слабому свету падавшему сверху, осмотреться в этой могиле, наполненной трупами, старыми и новыми. Она была очень обширна и простиралась так далеко, что глаз мой не мог обнять ее. Тогда я бросился на землю и, рыдая, воскликнул:

— Ты заслужил свою участь, Синдбад, ненасытная душа! И зачем взял ты жену в этом городе?! Ах, зачем не погиб ты в Алмазной долине?! Зачем не съели тебя людоеды?! Пусть бы волею Аллаха погиб ты в море, во время одного из испытанных тобою кораблекрушений! Все лучше этой ужасающей смерти!

И стал я бить себя по голове, по желудку и по всему телу. Тем не менее, изнемогая от голода и жажды, я не решался умирать голодной смертью, отвязал кувшин и хлебы, поел, попил, но как можно меньше, чтобы сберечь еду и питье на другие дни.

И жил я так несколько дней, понемногу привыкая к нестерпимому запаху этой пещеры, и спал я на земле в одном месте, которое очистил от покрывавших его костей. Но приближалась минута, когда не останется у меня ни воды, ни хлеба. И вот эта минута наступила. Тогда в полном отчаянии я произнес свидетельство веры и собирался уже закрыть глаза и ждать смерти, как вдруг отверстие колодца над головой моей открылось, и сверху спустили гроб с мертвецом, а за ним его жену вместе с кувшином воды и семью хлебами.

Тогда я дождался, чтобы люди там, наверху, снова закрыли отверстие, и, схватив большую человеческую кость, я одним прыжком очутился около женщины и ударил ее по голове; и чтобы убедиться, что она умерла, я ударил второй и третий раз изо всех сил. Тогда завладел я семью хлебами и водой и таким образом добыл съестных припасов еще на несколько дней.

По прошествии этого времени снова открылось отверстие, и на этот раз спустили мертвую женщину и живого мужчину. Я дорожил своей жизнью, поэтому убил и этого человека и взял его воду и его хлеб. И продолжал я жить таким образом долгое время, каждый раз убивая того, кого хоронили заживо, и завладевая его хлебом и его водой.

Однажды я спал на обычном месте, как вдруг странный шум разбудил меня. Казалось, что дышит человек и раздаются его шаги. Я встал и взял кость, которою убивал заживо погребаемых, чтобы идти в ту сторону, откуда слышался шум. Пройдя несколько шагов, я увидел какую-то бегущую тень и услышал громкое дыхание. Тогда, продолжая держать в руке кость, я долго следил за этою тенью и продолжал бежать за нею, натыкаясь на каждом шагу на кости мертвецов, как вдруг мне показалось, что в глубине пещеры я вижу как будто звездочку, то сияющую, то угасающую. Я пошел дальше по тому же направлению, и, по мере того как я подвигался, свет увеличивался и расширялся. Но я не смел думать, что это отверстие, чрез которое могу убежать отсюда, и говорил себе: «Это, вероятно, другое отверстие колодца, через которое спускают трупы». Но каково же было мое волнение, когда я увидел, что тень, которая была просто каким-то животным, прыгнула в это отверстие и исчезла! Тогда я понял, что это дыра, вырытая зверями для того, чтобы приходить в пещеру и пожирать трупы. И я прыгнул вслед за тем животным и очутился на свежем воздухе, под небесным сводом.

Убедившись, что я наверху, я упал на колени и от всего сердца возблагодарил Всевышнего за свое избавление; и успокоилась душа моя, и улеглось ее волнение. Осмотревшись, я увидел, что нахожусь у подошвы горы, на берегу моря; и заметил я, что эта гора не имела никакого сообщения с городом, до такой степени была она крута и неприступна. Я попытался взобраться на нее, но напрасно. Тогда, чтобы не умереть с голоду, я вернулся в пещеру через ту же дыру, взял оттуда хлеб и воду и вышел опять на свет божий, и я ел и пил здесь с большим удовольствием, чем во время пребывания моего среди мертвецов. И каждый день ходил я в пещеру за хлебом и водой, которые отбирал у заживо погребаемых, а их самих убивал. Потом мне пришло в голову собирать с мертвых драгоценности: браслеты, жемчуг, рубины, металлические украшения, дорогие ткани и все золотые и серебряные предметы. И каждый раз я относил свою добычу на морской берег в надежде, что когда-нибудь мне удастся спастись со всем этим богатством. И чтобы все было готово к тому времени, я связал все в тюки, свернутые из одежд и тканей тех мужчин и женщин, что были в пещере.