Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Но покровитель мой, старец, сейчас же подошел к начальнику торговцев и сказал ему:

— Открой торг.

И торг был открыт, и первоначальная цена моего плота была объявлена в тысячу динаров.

И главный торговец крикнул:

— Тысячу динаров за плот из сандала, о покупатели!

Тогда старец воскликнул:

— Я беру за две тысячи!

Но другой крикнул:

— За три тысячи!

И купцы продолжали набавлять цену и так дошли до десяти тысяч динаров.

Тогда главный торговец взглянул в мою сторону и спросил меня:

— Десять тысяч. Больше не дают.

Но я сказал:

— Я не продам за эту цену.

Тогда покровитель мой подошел ко мне и сказал:

— Дитя мое, рынок в это время не особенно высок, и товар несколько упал в цене. Было бы лучше согласиться на предложенную цену. Но я, если хочешь, надбавлю еще за свой счет и прибавлю сто динаров. Согласен ли ты уступить мне все целиком за десять тысяч сто динаров?

Я ответил:

— Клянусь Аллахом, добрый мой дядюшка, я для тебя только и делаю это в знак благодарности за твои благодеяния. Я согласен уступить тебе это дерево за назначенную тобою цену.

При этих словах старец приказал рабам своим отнести все сандаловое дерево в свои амбары, а меня повел в дом свой, где в тот же час отсчитал десять тысяч сто динаров и запер их в крепкую шкатулку, ключ от которой передал мне, поблагодарив меня за то, что я для него сделал. Затем он велел разостлать скатерть, и мы ели и пили и весело беседовали. После чего мы омыли себе руки и рот; тогда он сказал:

— Дитя мое, я хочу обратиться к тебе с просьбой, и мне очень хотелось бы, чтобы ты исполнил ее.

Я ответил:

— Мой добрый дядюшка, для тебя я все исполню с удовольствием.

Он сказал:

— Ты видишь, сын мой, что я достиг весьма преклонных лет и что у меня нет детей мужского пола, которые бы могли быть со временем наследниками моего имущества. Но я должен сказать тебе, что у меня есть дочь, совсем еще юная, полная обаяния и прелести, которая будет по смерти моей очень богата. И вот я хотел бы отдать ее тебе в жены с условием, что ты согласишься поселиться в нашей стране и жить одной с нами жизнью. Ты сделаешься таким образом господином всего, что я имею и чем управляет рука моя. И ты займешь мое место и во власти, и в обладании всем моим имением.

Услышав эти слова старца, я в молчании опустил голову и сидел так, не произнося ни слова.

Он заговорил вновь:

— Поверь мне, о сын мой, исполни то, о чем я прошу тебя! Это принесет тебе благословение! Я прибавлю, чтобы успокоить душу твою, что после смерти моей ты сможешь вернуться на родину, взяв с собою свою супругу, дочь мою. Я прошу тебя только пробыть здесь то время, которое мне еще суждено провести на земле.

Тогда я ответил ему:

— Клянусь Аллахом, о почтенный шейх, ты мне все равно что отец, и пред тобою я не могу иметь собственных мнений и принимать иные решения, чем те, которые ты одобришь; ибо каждый раз, как хотел я осуществить какой-нибудь свой план, я не испытывал ничего, кроме невзгод и разочарований. И теперь я готов поступать согласно твоей воле.

И старец, крайне обрадованный моим ответом, тотчас же послал рабов своих за кади и за свидетелями, которые не замедлили явиться.

На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

ТРИСТА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ НОЧЬ,

она сказала:

Шейх, крайне обрадованный моим ответом, тотчас же послал рабов своих за кади и за свидетелями, которые не замедлили явиться. И старец обвенчал меня с дочерью своей, и задал нам изобильный пир, и устроил роскошную свадьбу.

После чего он взял и повел меня к своей дочери, которую я еще не видел. И я нашел ее совершенством красоты и привлекательности, тонкости и пропорциональности сложения. Сверх того, она была украшена драгоценностями и богатыми уборами и наряжена в шелка, и парчу, и в узорные самоцветные каменья; и то, что было надето на ней, стоило тысячи и десятки тысяч золотых монет, и никто даже не смог бы сделать точную оценку всего этого.

И вот я остался с ней, и она понравилась мне. И мы полюбили друг друга, и мы долго оставались вместе, находясь на вершине счастья и блаженства.

Спустя некоторое время старец, отец моей супруги, отошел в вечность в мире и милосердии Всевышнего. Мы устроили ему пышные похороны и погребли его. И я взял тогда в свои руки все, что ему принадлежало, и все рабы и прислужники его стали моими рабами и прислужниками под единой властью моей. Сверх того, купцы города выбрали меня своим начальником на его место, и мне представилась возможность изучить нравы и обычаи обитателей этого города и их образ жизни.

И вот я заметил однажды, к величайшему своему изумлению, что люди этого города испытывали каждую весну нечто вроде линяния; они линяли в один день, меня облик и форму; у них за плечами вырастали крылья, и они становились летающими существами. И тогда они могли подниматься в высь воздушного свода; и они пользовались этим состоянием, чтобы улетать из города, оставляя на земле лишь женщин и детей, которые не обладали способностью приобретать крылья.