Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Али Шар продолжал путь свой и дошел до дверей своего дома; и тут увидел он, что христианин, обойдя кругом, вернулся с другого конца улицы и подошел к его дому в одно время с ним. Али Шар, сильно разгневанный, закричал ему:

— Зачем идешь ты за мною по пятам?

Тот же ответил:

— О господин мой, верь, что я случайно пришел сюда; прошу тебя, дай мне глоток воды, и Аллах вознаградит тебя, так как я умираю от жажды!

И подумал Али Шар: «Клянусь Аллахом! Да не скажут, что мусульманин отказал в воде жаждущему! Принесу же ему воды».

И вошел он в дом свой, взял кувшин с водой и снова вышел для того, чтоб подать его христианину. Когда Зумурруд услышала, как щелкнула щеколда, выбежала ему навстречу, взволнованная его долгим отсутствием. И, обняв его, сказала она ему:

— Почему так долго не возвращался ты сегодня? Продал ли ковер и кому: купцу или прохожему?

Он ответил, заметно смущенный:

— Я опоздал немного, потому что базар был переполнен; в конце концов я все-таки продал ковер купцу.

Она же сказала с недоверием в голосе:

— Клянусь Аллахом, сердце мое неспокойно. Куда же несешь ты этот кувшин?

Он сказал:

— Я хочу дать напиться базарному глашатаю, который проводил меня до дому.

Но этот ответ не успокоил ее, и, пока Али Шар выходил, она, вся встревоженная, произнесла следующие стихи:

О бедное, трепещущее сердце,Прикованное к милому, быть может,Ты думаешь, что вечен поцелуй?!Не видишь разве, что у изголовьяРазлучница жестокая стоитИ в темноте тебя подстерегаетЖестокая и жадная судьба?!

Али Шар встретил христианина уже в прихожей, так как дверь оставалась открытой. При виде этого все потемнело у него в глазах, и он закричал:

— Что ты тут делаешь? Как смеешь ты входить в мой дом без моего позволения?

Христианин ответил:

— Умоляю тебя, господин мой, извини меня! Я целый день шел, измучился так, что едва держусь на ногах, и принужден был переступить твой порог, так как, в сущности, не велика разница между дверью и прихожей. Дай мне только перевести дух, и я уйду! Не оттолкни меня, и Аллах не оттолкнет тебя самого!

И взял он кувшин, который держал встревоженный Али Шар, напился и отдал ему, Али Шар же стоял перед ним и ждал, когда тот уйдет. Но прошел целый час, а христианин не двигался с места. Тогда, задыхаясь от гнева, Али Шар закричал ему:

— Убирайся сейчас же и иди своей дорогой!

Но христианин отвечал:

— О господин мой, ты, без сомнения, не из тех, кто оказывает благодеяние так, что его помнят всю жизнь, а также не из тех, о ком сказал поэт:

Исчезли те, кто щедрою рукойВеликодушно наполнять спешили

Несчастных руки, прежде чем ониЗа подаяньем даже протянулись.Теперь повсюду лишь ростовщики,Повсюду скупость, грязь и лихоимство,И даже воду нищему даютНе иначе, как требуя процентов!

Что до меня, о господин мой, то я уже утолил жажду водою дома твоего, но голод так сильно терзает меня, что я удовольствовался бы остатками твоего обеда, рад был бы куску сухого хлеба и луковице, больше мне ничего не нужно.

Али Шар, еще более взбешенный, закричал ему:

— Ступай прочь! Нечего разговаривать! У меня в доме ничего нет!

А христианин, продолжая стоять на том же месте, сказал:

— Господин мой, прости! Но если у тебя ничего нет в доме, то в кармане твоем лежат те сто динариев, которые ты выручил за ковер. Прошу тебя именем Аллаха, иди на ближайший базар и купи мне пшеничную лепешку, чтобы не было сказано, что я вышел из твоего дома, не отведав хлеба-соли.

Услышав такие слова, Али Шар сказал себе: «Без всякого сомнения, этот христианин — сумасшедший и чудак. Выброшу его за дверь и натравлю на него собак».

И собирался он уже выбросить его за дверь, когда остававшийся неподвижным христианин сказал ему:

— О господин мой, я прошу только кусочек хлеба и луковицу, чтобы хоть немного утолить голод. Не трать на меня много, это было бы лишним. Мудрец довольствуется малым; и как сказал поэт:

Для мудреца довольно черствой корки,Чтоб усмирить свой голод; для обжорыНе хватит мира целого, наверно,Чтоб утолить свой ложный аппетит.

Когда Али Шар увидел, что ничего не поделаешь, он сказал христианину:

— Я пойду на базар и принесу тебе поесть. Жди меня и не трогайся с места!

И вышел он из дома, заперев дверь и положив ключ к себе в карман. И поспешил на базар, где купил жаренный на меду творог, огурцов, бананов, слоеных пирожков и только что испеченного хлеба, и принес он все это христианину и сказал ему:

— Вот тебе еда!

Но тот стал отказываться, говоря: