Тысяча и одна ночь. В 12 томах

— Мы с самого начала предвидели, что это случится, так как царь позволил ему утолить голод молочной рисовой кашей! Йа Аллах!

Никогда не слыхали мы, чтобы рисовая каша могла творить такие чудеса!

И разошлись они, и каждый высказывал свое мнение или же отпускал острое словцо.

Зумурруд же с нетерпением ждала наступления ночи, чтобы остаться наедине с дорогим ее сердцу Али Шаром. Поэтому, как только солнце закатилось, а муэдзины призвали правоверных к молитве, Зумурруд сняла одежду и, оставшись в одной шелковой рубашке, легла на свое ложе. И спустила она занавесы, чтобы оставаться в темноте, и велела двум евнухам привести Али Шара, дожидавшегося в прихожей.

Придворные же и другие должностные лица уже не сомневались в намерении царя по отношению к Али Шару и говорили:

— Завтра, наверное, он назначит его старшим придворным или военачальником.

Вот и все о них.

Что же касается Али Шара, то с ним было вот что. Когда он вошел к царю, то поцеловал землю между рук его, поприветствовал его и затем умолк, ожидая вопросов. Тогда Зумурруд подумала в душе своей: «Нельзя сейчас же обнаружить, кто я; если он внезапно узнает, то может умереть от волнения».

И обратилась она к нему и сказала:

— Подойди ко мне поближе, о молодой человек! Скажи, был ли ты в хаммаме?

Он ответил:

— Да, о господин мой.

Она продолжала:

— Хорошо ли вымылся, надушился и освежился?

Он ответил:

— Да, о господин мой.

Она спросила:

— Наверное, принятие ванны возбудило аппетит твой, о Али Шар. Вот здесь, около тебя, стоит табурет с подносом, и на нем пирожное и цыплята. Прежде всего утоли свой голод.

Тогда Али Шар повиновался, наелся досыта и был доволен.

А Зумурруд сказала ему:

— Ты, верно, хочешь теперь пить? Вот, на другом подносе, стоят напитки. Пей сколько хочешь, а потом подойди ко мне.

И Али Шар выпил по чашке каждого напитка и робко подошел к царскому ложу.

Тогда царь взял его за руку и сказал ему:

— Ты очень нравишься мне, молодой человек! У тебя красивое лицо, я люблю красивые лица. Нагнись и растирай мне ступни!

И Али Шар нагнулся и, засучив рукава, принялся растирать ступни царя.

Через некоторое время царь сказал ему:

— Теперь помассируй ноги мои и бедра!

И Али Шар начал массировать ноги и бедра царя. И он был поражен и в то же время восхищен, обнаружив их нежность, гибкость и бесподобную белизну. И он сказал себе: «Йа Аллах! Бедра царя такие белые! И на них совсем нет волос!»

В этот момент Зумурруд сказала ему:

— О прелестный юноша, с руками, весьма умелыми в искусстве массажа, продли свои движения до моего пупка, проходя через середину!

Однако Али Шар внезапно остановился во время массажа и испуганно сказал:

— Извини, о господин мой, но я не знаю, как массировать тело выше бедер. Что умею, то я уже сделал для тебя.

На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и с присущей ей скромностью умолкла.

Но когда наступила

ТРИСТА ТРИДЦАТАЯ НОЧЬ,

она сказала:

Все, что умею, я уже сделал для тебя.

При этих словах Зумурруд притворилась взбешенной и воскликнула гневным голосом:

— Как ты смеешь ослушаться меня! Клянусь Аллахом! Эта ночь, может, принесет тебе несчастье! Поспеши же исполнить волю мою! А я, в свою очередь, назначу тебя своим любовником и сделаю эмиром из эмиров и главнокомандующим всех моих войск!

Али Шар же спросил:

— Я не совсем понимаю, чего ты хочешь, о царь? Что я должен сделать, чтобы повиноваться тебе?

Она же ответила:

— Сними шальвары и ложись на тело мое!

Али Шар же воскликнул:

— Никогда в своей жизни я не делал таких вещей! Поэтому, если ты хочешь заставить меня совершить это, попрошу тебя отложить это дело до дня Страшного суда. Посему позволь мне уйти и вернуться в мою страну!

Но Зумурруд продолжила в еще более яростном тоне:

— Я приказываю тебе скинуть шальвары и лечь лицом вниз, в противном случае прямо сейчас ты лишишься головы своей! Давай, о юноша, спи со мной, и ты не раскаешься!

Тут уж Али Шару пришлось подчиниться. Он опустил шальвары и лег лицом вниз. А Зумурруд же сразу схватила его за руки и, взгромоздясь на него, вытянулась во весь свой рост на спине его. Когда же Али Шар почувствовал, что царь с таким нетерпением растянулся на нем, то сказал себе: «О Аллах! Сейчас он причинит мне какой-нибудь вред». Однако тут же он почувствовал на себе нечто мягкое, что ласкало его, словно шелк или бархат, и что-то нежное и в то же время округлое, нежные и в то же время уверенные прикосновения, и он сказал себе: «О Аллах! У этого царя кожа лучше, чем у всех женщин на свете!» И он ждал при этом самого неприятного. Однако спустя какое-то время, проведенное в этой позе, и не чувствуя ничего пугающего и пронзающего, он увидел, как царь внезапно скатился с его спины и лег рядом с ним. И Али Шар подумал: «Благословен и прославлен Аллах, не позволивший его зеббу подняться! Что бы со мной сталось, если бы это случилось?!» И он перевел дух, а царь в это время сказал ему:

— Знай, о Али Шар, что мой зебб привык подниматься только под пальцами. Так что давай сделай это, иначе ты лишишься жизни своей! Давай! Дай руку свою!